В начале было слово. Афоризмы. Кто сказал кто ясно мыслит тот ясно излагает. Кому и Зачем данный курс будет интересен Кто ясно мыслит тот излагает автор

Один мой знакомый любит повторять известную фразу: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Наверное, это не совсем так. Для того, чтобы ясно мыслить, иногда полезно и попытаться почаще излагать свои мысли (или обрывки каких-то умозаключений). Поэтому, наверное, лучше писать, чем говорить. Слово ведь – не воробей, а вот что написано пером – можно и переписать. Если это, конечно, не запись в твиттере или ЖЖ: там, говорят, след остается, даже если удаляешь свою запись.
Наша балерина купила книгу Конан-Дойля – для себя. Я ее теперь с удовольствием перечитываю и нахожу очень интересные мысли, которые в детстве и юности не смогли броситься в глаза. Например: «Лучший способ добраться до сути дела - рассказать все его обстоятельства кому-то другому". Это – подтверждение написанного выше. Рассказывать можно ведь и в письме, и в посте.
В последние недели пришлось заниматься разработкой «дорожной карты» по вопросам организации дезинфекции в очагах инфекционных заболеваний. Сегодня доложили результаты главному врачу, послезавтра – докладываем на СПЭК (санитарно-противоэпидемическая комиссия при Правительстве Пензенской области). Очевидно, что ему понравилось («стало ясно, как все должно быть организовано»). Мне, откровенно говоря, тоже. А ведь сложилось все не с одного раза. Свою коллегу-дезинфектолога за пару недель буквально изнасиловал вопросами, уточнениями, корректировками. Думаю, что она чувствовала то же самое, что и я, когда уже давно великолепный специалист и наш друг Алексей Головяшкин выжимал из меня соки, разрабатывая для нас базу данных. Измучил! Но ведь много лет она, база данных, вела себя безупречно и до сих пор ничего подобного никто в СПИД-сервисе создать так и не сумел! А потому что он по жизни – системщик. У нас, у эпидемиологов советской школы, тоже вырабатывали системное мышление. Эпидемиологическое расследование – это почти то же самое, что расследование уголовного преступления. Вот, кстати, опять из Конан-Дойля: «В искусстве раскрытия преступлений первостепенное значение имеет способность выделить из огромного количества фактов существенные и отбросить случайные». Здорово написано!
Кто-то скажет, что это банальность, само собой разумеющееся. Но как часто мы склонны какие-то события объяснять не выделяя наиболее существенные факторы, которые к появлению этого события привели, а какими-то обывательскими представлениями (даже специалисты!). В эпидемиологии это особенно плохо, поскольку непрофессионализм влечет за собой многочисленные жертвы и наносит огромный ущерб. И, самое паршивое, когда твои возможности влиять на ситуацию ограничены: властью или средствами.
«Видно, знанье и богатство - то же, что нарцисс и роза. И одно с другим в соседстве никогда не процветало. Кто богатствами владеет – у того на грош познаний. Кто познаньями владеет – у того богатства мало».
Одной из тем наших разговоров с женой (а она эпидемиолог от Бога) стало навязчивое обсуждение скорого краха ситуации по ВИЧ-инфекции в Пензе. Об этом мы говорили даже сегодня вечером, когда я приехал с работы и хотел бросить кости на диван – но жена меня утащила прямо за околицу села собирать полевую клубнику. Минут за 40-50 собрали вдвоем литров пять – но надвигающаяся гроза спугнула. Но – расслабление, подпитка от контакта с природой. Кстати: кипрей готов к сбору (или иван-чай). Чай из него – не сравнить ни с какой пылью индийских дорог. До революции – одна из прибыльных статей российского экспорта. А сейчас за то, что растет под ногами, люди готовы отваливать довольно большие деньги.
Хорошо все же иметь домик в деревне!

Рекомендации редакторов, безусловно, полезны, однако они представляют собой общие правила, по которым следует действовать, тогда как в научной «практике» зачастую оказывается больше подводных камней. ТрВ-Наука обратился к известным российским ученым с тремя вопросами:

1. Что самое важное для того, чтобы статью приняли в хороший научный журнал? Есть ли у Вас свои ноу-хау?

2. Было ли Вам трудно публиковаться в начале Вашей научной карьеры?

3. Каковы главные трудности сейчас и как Вы их преодолеваете?

Публикуем поступившие ответы.

Иосиф Хриплович , докт. физ-мат. наук, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института ядерной физики СО РАН, зав. кафедрой теорфизики Новосибирского госуниверситета:

1. По-моему, всё достаточно просто: нужно делать хорошие работы.

2. Слово «карьера» я не люблю. Блок сказал когда-то: «У поэтов не бывает карьеры, у них есть только судьба». Каких-то особых трудностей с публикациями в молодости я не помню.

Михаил Кацнельсон , докт.физ.-мат. наук, профессор Университета Радбауда (Нидерланды):

1. Прежде всего статья должна быть хорошая. Есть много способов, как опубликовать плохую статью в хорошем журнале, но учить этакому молодежь было бы прямым вредительством. Итак, исходим из того, что в статье содержатся новые, важные, интересные и правильные научные результаты. Как повысить вероятность публикации хорошей (в указанном смысле) статьи в хорошем журнале?

А. Отнестись серьезно к написанию текста. Кажется банальным, но таковым не является. Я долго считал (и так меня учили), что чересчур шлифовать текст ради престижной публикации чуть ли не позорно. Главное, мол, научный уровень, а вылизывать свои тексты недостойно ученого. Это вполне соответствовало советским научным традициям (почитайте-ка старые советские физические журналы, особенно ЖЭТФ и «Письма ЖЭТФ» — сплошной шифр и птичий язык, доступный лишь посвященным- при высочайшем научном уровне). Сейчас я понимаю, что это было глупо. Всё, что делаешь (например, пишешь статью или готовишь презентацию), надо делать хорошо, а иначе — себя не уважать. К тому же, вылизывание текста обычно сопровождается более глубоким проникновением в суть. Чтобы выделить важное и не загромождать изложение лишними деталями, нужно, как минимум, понимать, что важно, а что детали.

Б. «Одна статья — одна идея». Услышал в свое время этот лозунг от Димы Хмельницкого. Опять-таки, это не само собой разумеется. Знаю других замечательных физиков, которые считали: статья тем лучше, чем больше разнообразной информации в нее напихано. Гейне говорил в свое время про такой стиль — как будто молодые ростки деревьев, которые могли бы стать (если бы им дали вырасти) могучими елями и дубами, вырваны из земли, перемешаны и поданы в виде салата. Если есть десять мыслей, лучше написать десять маленьких заметок, по заметке на мысль. Конечно, если весь пафос работы в установлении новых неожиданных взаимосвязей — так делать не надо, то сколько тех работ, с установлением связей? Обычно нежелание разделять мысли по работам — банальная лень. «И так сойдет».

В. При всем при том публикация в престижном журнале — это всегда еще и вопрос везения. Я не знаю способов, которые гарантировали бы публикацию в Nature или Science. Даже если научный уровень работы заведомо достаточен. Поэтому надо легче относиться к возможному облому. Посылать в этом случае спокойно статью в другой журнал, уровнем пониже. И, конечно, выкладывать всё в arXiv. Пару раз мои молодые соавторы-экспериментаторы теряли всякий интерес к работе, раз ее не удалось пропихнуть в журнал экстра-класса. Что ж, больше я с этими людьми не работал, поскольку их явным образом интересует не наука (которая требует донести свои результаты до научного сообщества), а карьера (для которой непрестижные журналы не считаются).

2. Ну, начало моей научной карьеры было в другой стране и в другую эпоху. Ни о каких Nature, Science, Phys. Rev.Lett. тогда речи не было, а трудности публикации в старом ЖЭТФе или «Письмах ЖЭТФ» сейчас обсуждать не поучительно. Всё это ушло.

3. Сейчас моя главная трудность, что я ненавижу писать статьи. И при этом всё время пишу как проклятый. Потому что это неотъемлемая часть профессии, нужно уметь делать черную работу и стараться делать ее как можно лучше. А белоручки и снобы (ах, я такой возвышенный, я не от мира сего, мне важно для себя лишний раз понять, как я велик, а знакомить презренную чернь с моими достижениями не обязательно) сами достойны только презрения.

Сергей Дужин , докт.физ.-мат. наук, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского отделения Математического института РАН:

1-3. Я не имею публикаций в престижных журналах, не интересуюсь оными и поэтому ничего полезного сказать не могу.

Теперь мне лично вполне хватает выкладывания текста на arXiv (как Перельману). А молодым надо публиковаться для защиты в журналах из списка ВАК.

А для того, чтобы их читали, необходимо и достаточно препринтов в arXiv.

Для карьеры на Западе важны публикации в престижных международных журналах, а в России, по моим наблюдениям, в математических институтах высшего уровня требование таких публикаций отсутствует. Если человек занят делом, то ему достаточно положить текст на архив.

В провинции, возможно, дело обстоит не так.

Андрей Зелевинский , докт.физ.-мат. наук, профессор факультета математики Северо-Западного университета (Бостон, США):

1. У меня нет никакого «секретного оружия».

Если ты получил сильные результаты и изложил их четко и ясно, у тебя хорошие шансы быть напечатанным в престижном математическом журнале. Правда, еще важна и некоторая «актуальность» темы (в математике довольно трудно определяемая). Поэтому при выборе журнала я обычно смотрю на состав редколлегии, нет ли там человека, разбирающегося и заинтересованного в моей тематике.

2. Мои первые математические публикации появились в начале 70-х. Публиковаться было трудно, прежде всего потому, что в СССР был сильный дефицит математических журналов (об отправке за границу, разумеется, и речи не было) и к тому же заметная их часть управлялась антисемитами так, что для математика из школы И.М. Гельфанда число возможностей было очень невелико — в основном короткие заметки в «Успехах математических наук», «Функциональном анализе и его приложениях» и в «Докладах АН СССР», если находился академик или член-корреспондент (обычно сам И.М. Гельфанд), готовый представить твою работу.

3. Сейчас единственная трудность — получить хорошие результаты и написать хорошую работу.

Михаил Фейгельман , докт. физ-мат. наук, зам. директора Института теоретической физики им.Л.Д.Ландау РАН, профессор Московского физикотехнического института, член рабочей группы, научный руководитель проекта «Корпус экспертов»:

1. Чтобы статью приняли в хороший журнал, надо:

а) чтобы в ней было интересное содержание;

Вопрос про «ноу-хау» напоминает мне старый анекдот еще советских времен:

«Что такое системный подход?» —

«Это очень просто, сначала надо подумать, а уже потом — сделать»

2-3. У меня не было никаких проблем с подготовкой статей ни в молодости, ни сейчас. Просто надо работать головой.

Дмитрий Вибе , докт. физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник Института астрономии РАН:

1. Как ни странно это прозвучит, чтобы статью приняли в хороший научный журнал, она должна содержать хороший научный результат!

Ноу-хау здесь очень простое- нужно тщательно изучить уже существующие публикации по теме работы и стараться сделать ее как минимум не хуже. Не делать упрощений и допущений, которых уже никто не делает. Отказаться от упрощения или допущения, которое делают все. Не лениться цитировать статьи конкурентов- хотя бы и с целью их критики. Следить за тем, чтобы вы говорили на том же языке, что и другие авторы журнала, чтобы статья касалась круга их занятий, была им интересна и полезна.

В целом изначально задаться вопросом: зачем может моя статья понадобиться другим авторам журнала в их последующих публикациях? Ещё очень полезно перед началом работы просматривать старые публикации на ту же тему: есть вероятность, что то, что вы собираетесь сделать, кто-то лет тридцать назад уже сделал!

Не нужно писать большие статьи: вспомните свои эмоции, когда вам попадается чужая нужная статья страниц на пятьдесят. А представляете, что думает рецензент, когда ему предлагается написать отзыв на такой опус?

Кто-то, вероятно, с этим не согласится, но мой опыт говорит, что собственно исследование и написание статьи по нему не должны разделяться по времени. Всё равно, когда начинаешь писать статью, т.е. упорядочивать результаты в собственной голове, большую часть работы приходится переделывать.

2. Нет, пожалуй. Хотя нужно признаться, что я не сразу начал посылать статьи в Astrophysical Journal, а шел по нарастающей.

3. Главная трудность — остановиться. Не пытаться довести статью до совершенства. Преодолеваю эту трудность совместно с соавторами: с какого-то момента принимаем решение далее давить в зародыше все предложения: «А давайте еще это проверим». Говорим себе: «Стоп, дальше пускай разбирается рецензент!»

Константин Северинов , докт. биол. наук, зав. лабораториями Института молекулярной генетики РАН и Института биологии гена РАН, профессор Института микробиологии Waksman в Университете Ратгерса (США), профессор в Сколковском институте науки и технологии (Skolkovo Tech):

1. Для того, чтобы статью приняли в хороший журнал, в ней должны описываться нетривиальные результаты оригинального исследования по интересной теме. Постановка задачи, цель исследования, описание результатов и их интерпретация должны быть представлены просто и логично. При этом надо понимать, что чем лучше журнал, тем сложнее в нем опубликоваться (т.е. тем больший процент статей, приходящих в редакцию, получает отказ), так что надо быть всегда готовым к тому, что статья будет отвергнута и придется ее перепосылать в журнал «похуже».

Основное «ноу-хау» заключено в известном выражении: «кто ясно мыслит, тот ясно излагает». На мой взгляд, большинство проблем с публикациями в высокорейтинговых зарубежных журналах, на которые часто жалуются отечественные авторы, не связано с незнанием английского языка, а вызвано: i) неумением излагать свой мысли не только на английском, но и на русском языке, ii) естественной для всех авторов переоценкой значимости своей собственной работы и iii) невозможностью правильной оценки уровня своих результатов российскими авторами из-за оторванности нашей науки от мировой науки.

Последнее приводит к тому, что многие статьи русских авторов, которые мне довелось рецензировать, содержат исключительно длинное и заумное обсуждение результатов, с заключениями, которые часто никак не основаны на представленных результатах.

В принципе, есть ряд нехитрых правил, которые улучшают качество положенного на бумагу текста. Например, как пошутил один мой коллега, крупный американский ученый, «большинство читателей моих статей не способны что-либо понять по определению. Поэтому с моей стороны будет крайним неуважением, если и позволю себе, чтобы в статье, выходящей из моей лаборатории, содержалось больше чем один оригинальный результат». Это, конечно шутка, но в ней, безусловно, есть доля истины.

Другой, несколько циничный, но полезный взгляд на вещи заключается в том, что «с пристрастием» вашу статью будут читать только два-три человека — те, кто будет рецензировать статью, а редактор журнала, который направит им статью на рецензию, прочтет только название и абстракт. Соответственно, к названию и написанию абстракта нужно относиться очень серьезно, а когда пишешь статью, полезно представить себя в позиции «злого» рецензента и пытаться «завалить» свое собственное исследование, выискивая поводы для оспаривания выводов работы. Такое дистанцирование от собственных результатов очень полезно и реально позволяет увидеть несовершенства и исправить их до подачи статьи в журнал.

Также очень полезно перед посылкой статьи в журнал разослать ее коллегам, работающим в вашей области, и попросить у них комментарии. Многие, наверное, возразят мне, что такая тактика может привести к тому, что ваши драгоценные результаты будут «украдены», но опыт показывает, что такая параноидальная реакция, кстати, очень характерная для российских ученых, есть как раз следствие переоценки значимости своих работ.

Перед началом написания статьи в голове должен быть ее четкий план: постановка проблемы, цель исследования и его задачи, ключевые эксперименты и их результаты и выводы. Я обычно кладу эти «bullets» на бумагу, а потом начинаю каждую из позиций развивать. Перед началом собственно процесса написания все рисунки и таблицы должны быть готовы и должен быть определен их порядок. То есть готовая статья уже должна быть у вас в голове, вам надо только ее написать.

Хорошие статьи должны быть хорошо, просто и логично написаны. Они должны быть понятны, и ваша обязанность как автора сделать их такими. В конце концов вы же пишете статью не для ПНРД какого-нибудь, а для коллег, мнение которых для вас важно. Вы хотите, чтобы они вашу статью прочли, оценили, результаты использовали при проведении своих исследований, предложили совместную интересную работу и т.д.

Чтобы хорошо писать, надо писать много, желательно каждый день. Для меня эффективным способом является интеративная работа, когда после активного писания какого-нибудь текста я откладываю его на неделю-другую. Как правило, первая реакция после «возвращения» к тексту — ужас, потому что всё кажется откровенно безобразным. Начинаешь всё править. Потом опять откладываешь. Некоторые статьи требуют десятка и более таких итераций.

Очень важно читать много хороших статей, а еще лучше, рецензировать их. Рецензирование не только учит критически относиться к текстам и давать авторам советы по их улучшению, но и позволяет завязать профессиональные отношения с редакторами журналов, что дает возможность прямого общения с ними перед подачей статьи в журнал. Такое общение позволяет, например, получить частное мнение редактора о принципиальной пригодности вашей статьи к публикации без официальной подачи, что экономит время.

Грамотное общение с редакторами также важно после того, как получены рецензии. Если вы по какой-то причине не согласны с мнением рецензента, вы можете высказать/обосновать свое мнение редактору, попросить смены рецензента и т.д. Очень важно также уметь извлекать пользу из рецензий. Если вы получили отрицательную рецензию, полезно понимать, что рецензент в подавляющем большинстве случаев не говорит вам, что вы — идиот, а указывает на реальные недостатки исследования или представления данных, которые нужно исправить. У меня было несколько случаев, когда отрицательные рецензии подталкивали нас к новым экспериментам, которые давали совершенно неожиданные результаты и позволяли нам продолжить исследования в новых, очень интересных направлениях.

2. Да нет, не было никаких особых трудностей. Трудно получить научный результат, на это уходит много времени и сил. Часто вообще ничего не получается, потому что гипотеза, которая лежит в основе исследования, не подтверждается. Отрицательные результаты, как правило, не публикуются, так что приходиться менять задачу и делать что-нибудь другое. Трудно придумывать что-то интересное и не тривиальное. Трудно видеть, что есть вещи, которые в российских условиях ограничивают или делают невозможной работу моих сотрудников.

3. Моя главная головная боль сейчас связана с тем, что около месяца назад нам вдруг сообщили, что российское производство радиоактивных веществ, без которых наша работа невозможна, будет приостановлено на неизвестных срок, а может быть и совсем прекращено. Поставки из-за рубежа невозможны. Работа встала, в частности работа, которая должна была в скором времени привести к нескольким интересным статьям моих аспирантов, которые должны были по этим результатам защищаться.

Я много всякой «дряни» привожу из своей американской лаборатории, от мух до ферментов, антител и хроматографических колонок, но таскать радиоактивность мне, что называется, западло. Так что сейчас мы организуем массовый вывоз аспирантов и молодых сотрудников в мою лабораторию в Штаты или в дружественную лабораторию в Имперском колледже, чтобы они могли выполнить там эксперименты. Если это не удастся сделать, то исследования, которые они вели несколько лет, и сами их научные карьеры окажутся под ударом.

Ведь самое главное требование к научным статьям — это оригинальность результата. Наша область очень конкурентная, и задержка на полгода вполне может привести к тому, что какие-то из результатов будут получены и опубликованы нашими зарубежными коллегами.

Виктор Васильев , докт. физ-мат. наук, академик РАН, профессор факультета математики НИУ-ВШЭ, главный научный сотрудник МИАН:

1. Начну с банальности, что САМОЕ важное-это написать действительно хорошую работу, и перейду к мелочам и подробностям.

Очень полезно, чтобы в работе был сравнительно кратко и четко описываемый результат. Член редколлегии, отвечающий за вашу специальность, будет очень доволен, если ему удастся объяснить остальным суть работы в нескольких предложениях, и будет благодарен вам, если вы дадите ему такую возможность.

Если вы придумали новую технику, концепцию или методологию, позволяющую решать широкий круг вопросов, не поленитесь подобрать пример-другой по-нагляднее (идеально — из какой-нибудь популярной или прикладной области), в котором ваш метод позволяет добиться рекордного результата. Иначе рутинная работа, в которой стандартными методами получена оценка 25-го члена какого-то асимптотического приближения, произведет лучшее впечатление, чем ваша: ведь ДАЖЕ в ХОРОШИХ научных журналах все члены редколлегии знают, что 25 больше чем 24.

Ваша же прекрасная теория произведет впечатление в лучшем случае на одного-двух членов. А если она не дает видимых успехов ни в каком конкретном приложении, то, может быть, она действительно не такая уж хорошая? Ради Бога, не переоценивайте умственные способности и компетентность редколлегии!

Обязательно дайте ссылки на работы лучших специалистов в области своей статьи, даже если она не опирается на них непосредственно. Выбирая возможных рецензентов, член редколлегии первым делом посмотрит на список литературы и, если вы не дадите ему такую подсказку, может послать статью на отзыв черт знает кому (или главный редактор неправильно выберет члена редколлегии, ведущего вашу работу). Если он случайно разбирается в вопросе, то может поступить по-своему, но не вредно подстраховаться на случай худшего.

Не ленитесь писать статью тщательно и с любовью к читателю! Не забывайте, что журналы существуют не для авторов, не для редакторов, не для издателей, не для статистиков и даже не для облегчения жизни recruiting committees, которые, вместо того чтобы разбираться в ваших реальных достоинствах, норовят ограничиться просмотром вашего списка публикаций. Журналы существуют для читателей (правда, в эпоху arXiv их функция немного поменялась: теперь это фильтрация не жесткого, а рекомендательного характера, а также приведение к читабельному виду), и ясное доведение вашей работы до сознания сообщества — это не менее важный и ответственный труд, чем собственно получение результатов или чтение лекций в университете.

Читатель должен в самом начале узнать, что будет сделано в этой работе, и в каждый момент он должен понимать, куда вы сейчас клоните, какое место в общем здании вашей статьи занимает читаемое сейчас предложение и где заканчивается один сюжет (например, доказательство вспомогательного утверждения) и начинается другой. Не жалейте труда на примеры и картинки. А рецензент и отвечающий за вас член редколлегии — это ведь тоже читатели, и они по достоинству оценят эти ваши усилия.

Наконец, мне бывает полезно отложить уже полностью готовую статью на недельку в стол и потом посмотреть на нее свежим взглядом.

2. В части взаимодействия с редколлегиями в молодости у меня проблем не было. В некоторый момент В.И. Арнольд говорил мне, что вот этот результат надо опубликовать. Я писал текст и сдавал, как правило, в журнал «Функциональный анализ и его приложения», где публиковались почти все люди с нашего семинара (и где главным редактором был И.М. Гельфанд, а Арнольд — его заместителем). В те времена по количеству и качеству новых идей на квадратный сантиметр бумаги это был один из самых лучших журналов в мире.

Но первую свою статью я переписывал больше полугода! Арнольд попросил Андрея Леонтовича добиться от меня, чтобы текст стал приличным, и вот перед каждым четным вторником я перепечатывал его (20 страниц на машинке плюс формулы от руки), а по нечетным вторникам Андрей возвращал мне раскритикованный вариант. Так что проблемы были совсем другого сорта. И вообще тогда были другие трудности: например, разрешение на издание моей первой монографии в Великобритании (т.е. признание того, что в ней не содержится государственных и военных тайн) пришлось выпрашивать в первом отделе почти два года.

3. Как-то так получилось, что ни раньше, ни теперь у меня не было нужды заботиться о рейтинге изданий, в которых я публикуюсь. Между прочим, иногда, с точки зрения научного сообщества, стоит думать не только о том, что мы получаем, опубликовавшись в том или ином месте, но и о том, что мы этим даем. Например, логически завершая какую-то тему, хорошо бы не полениться написать монографию, в которой все будет описано с общей точки зрения и во взаимосвязи.

В результате ваша цитируемость резко понизится, ведь ваш последователь вместо того, чтобы сослаться на пять разных предварительных статей, сошлется теперь на пять разных мест из книги, что даст только один пункт в его списке литературы. Для индекса Хирша — это тем более хана. Да и вообще монографии — это что-то непонятное, журнального рейтинга у них нет, и попробуй объясни их ценность товарищу эффективному менеджеру. Но писать их очень правильно, хотя и невыгодно.

Алексей Кондрашов , канд. биол. наук. профессор Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США, победитель Первого конкурса мегагрантов 2010 года, создатель и заведующий лаборатории эволюционной геномики факультета биоинформатики и биоинженерии МГУ:

Коротко расскажу о своем опыте.

1) Пока я жил в России, публиковаться было легко, поскольку я был чем-то экзотическим и далеким, а не реальным конкурентом. А в последние 20 лет публиковаться трудно и противно. Регулярно попадаются уроды, которые пишут про мои работы оскорбительную чушь, прикрываясь анонимностью.

2) На материале 100 моих публикаций за последние 20 лет коэффициент корреляции между качеством работы и количеством дерьма, которое приходится выхлебать, прежде чем ее опубликуешь, — примерно — 0,3. Частично из-за того, что хорошие работы шлешь в хорошие журналы. А частично — потому, что рецензенты — козлы и новых идей не любят.

3) Лишь одна рецензия примерно из 10 сколько-то полезна. А серьезные ошибки находили, кажется, два раза. Три или четыре раза я потерял приоритет — пока рецензенты мордовали пионерские работы. Один раз — когда мы описали доместикацию транспозо-нов — результат удалось опубликовать в пятом журнале благодаря мужеству редакторши Труди Маккей, которая взяла рукопись при двух отрицательных рецензиях. Сейчас, 10 лет спустя, этот феномен — общее место.

1) плевать на рецензентов — вы сами знаете, хороша ваша работа или нет;

2) плевать на рецензентов — анонимное оскорбление не делает поединок неизбежным;

3) плевать на рецензентов — бывают в жизни вещи и похуже;

4) если вы не пошлете вашу рукопись в Nature, ее там точно не опубликуют.

Николай Решетихин , докт. физ-мат. наук, профессор факультета математической физики Калифорнийского университета (США), профессор Института математики университета Амстердама (Нидерланды):

1-3. Я не уверен, что есть универсальные советы такого типа. Конечно, самое важное-это наличие хорошего результата. Сейчас довольно много хороших журналов.

Насколько я вижу по своим аспирантам, когда есть результат, то статьи публикуют в разумных журналах. Да, конечно, важно, чтобы статья была хорошо написана. Иногда авторы пишут «для себя», и такие статьи часто невозможно читать. В таких случаях возникают проблемы. У меня сейчас основная трудность — это отсутствие времени, преодолеваю ее с трудом.

Обсуждая проблему публикации научных статей, следует иметь в виду, что практика публикаци сильно отличается в разных областях. Советы начинающим авторам могут быть совершенно разными, в зависимости от дисциплины. Например, в математике, в теоретической физике — общепринятый порядок авторов алфавитный. Не так в биологии. Я не знаю про другие науки. Одно это показывает, что культуры разных научных сообществ отличаются. Есть много других отличий, которые влияют на структуру публикации. Например, зависимость молодого ученого от руководителя группы сильно отличается между теоретическими и экспериментальными науками.

Артем Оганов , Ph.D. в кристаллографии University College London, Habilitation Швейцарского федерального политехнического института в Цюрихе, профессор Университета штата Нью-Йорк, адъюнкт-профессор МГУ:

1. Самое главное — у исследования должен быть значимый результат. Важная научная задача и ее решение, необычное явление, парадоксальный результат и т.д. На самом деле, одно из главных качеств ученого -находить важные и интересные задачи для решения, а это практически и гарантирует публикацию в хорошем журнале. Жизнь слишком коротка, чтобы ее разменивать на рутинные исследования и проходные статьи.

2. Нет, не было трудно. Самое главное — сделать первый вклад. И продолжать работать (в том числе над собой), даже, когда заканчиваются силы и покидает вдохновение.

3. Никаких особенных трудностей не возникает. Самое трудное — написать хорошую статью, иногда это получается буквально за день, но чаще требует долгого времени. У меня есть работы, которые я писал 2-3 года. Когда статья отправлена рецензентам, надо быть готовым к любому повороту. У меня бывало всякое — было мгновенное принятие статей, было и затяжное. Было, когда рецензент затягивал мою статью, чтобы опубликовать свою, было и такое, что друг, которому я послал свою статью на комментарий, решил опубликовать мои результаты под своим именем. Время всё расставило по местам. Самое главное — качественная работа, уверенность в себе, здравый смысл и упорство.

Подготовила Наталия Демина

Фото И.Б. Хрипловича из «УФН» http://ufn.ru/ufn07/ufn07_2/Russian/rper072.pdf

Фото С. Дужина, А. Кондрашова и К. Северинова - Н. Четвериковой («Полит.ру»), В. Васильева из опроса с сайта

2 Expressum facit cessāre facitum

"Ясно выраженное устраняет то, что подразумевается без слов", т. е. не оставляет места произвольным толкованиям.

Юридическая норма.

Тваком оправдывал себя рассуждением, что желать сестру ближнего твоего нигде не запрещено, и ему известно было правило, которым руководятся при составлении всех законов, а именно: "expressum facit cessare tacitum", смысл которого таков: "если законодатель ясно излагает всю свою мысль, то мы не вправе приписывать ему то, что нам вздумается". (Генри Фильдинг, История Тома Джонса Найденыша. )

3 terreo

uī, itum, ēre

Samnītes territi, ne opprimerentur L - самниты, боявшиеся, что они будут разбиты