Воспоминания о детском садике эро рассказы. Сексуальные переживания девочек различных возрастов. Не обойтись без взрослых

Сексуальная тема для воспитанника детского дома особа важна, так зачастую бывает, закрыта для обсуждения, что лишает полноценной картины восприятия мира. Для того чтобы тема была ясна и понятна проведу ее через личный опыт.

Как писала ранее, к сожалению, мой опыт познавания различий между девочками и мальчиками несколько усложнился, так как подвергалась сексуальному насилию со стороны двоюродного брата с 7-ми до 10-ти лет. Что говорить это сильно озлобило, всего боялась, была наполнена ненавистью от макушки и до пяток. Сейчас у меня растет прелестная девочка-дочка того же возраста, и если бы не муж, который постоянно «снимает» мою боль, я была бы настолько тревожной мамой, что наверно боялась бы и букашки ползущей в сторону дочери. Дочь уже лет с шести заявила, что мальчики от девочек отличаются «колбаской», и тут для меня прозвенел колокольчик, что пора объяснять, различия и объяснять поведение. В этом возрасте я жила еще со своей мамой, но она была вечно пьяна или отсутствовала и в большинстве случаев, мои вопросы о мальчиках оставались без ответа. Никто не мог объяснить мне как мальчик должен обращаться к девочке, как общаться, как делать так, чтобы мальчики тебя защищали и пр.; никто не мог ответить на вопросы по плохому отношению, непониманию, отвержению, унижению и как себя защитить в этом случае и пр. Помню, когда произошел «первый раз» в 7 лет, мне некому было рассказать, хотелось кричать об этом, всем своим поведением показывала, что со мной что-то не так, но никто не видел. Единственное, не знаю.. может это чудо.. но я чувствовала невинность своей души, это помогало смотреть мне с верой в хорошее будущее.

В 10 лет меня и мою сестру забрали в приют. Первая ночь в изоляторе запомнилась в деталях. После «приемных процедур» мы легли спать, с нами поселили еще девушку и юношу, так этот юноша всю ночь предлагал девушке обогреть ее постель, от его настойчивых предложений, не могли уснуть ни я, ни сестренка, ни эта бедная девушка. В приюте было проще жить, чем в детском доме, так как дети приходят и уходят, и не успеваешь узнать их, но даже при таком потоке, запросы на «взрослую жизнь» были явно заметны.

До 14 лет была «молчуном», лишь по счастливой случайности нашему психологу удалось меня разговорить, после чего она отправила к психиатру, что восприняла как предательство и конечно показала психиатру, что у меня все замечательно. Смотрела вокруг.. видела, но не чувствовала, ощущение жизни — как в игре, как будто ты просто управляешь телом. Секс был вокруг. Воспитанники спали друг с другом, иногда даже забывая, кто с кем и в какой очередности. Это могло быть изнасилование, либо добровольно, если не соглашаешься — тебя бьют, унижают. Многие воспитатели видели, что происходит, но не реагировали. Только сейчас поняла, что жила в дд на интуитивном уровне. Стыдно сказать, но как было, так было. Для того чтобы не трогали, приходилось заведомо унижать себя настолько, чтобы противно было даже притронуться (это была общепринятая практика). Как пример, что делала я: одевала три лифчика, и когда трогали, обнаружив такое, насмехались, в общем — то «груша» для битья появлялась для повышения собственной самооценки унижающего. Второе, что действовало стопроцентно, это накладка в менструальные или не менструальные дни несколько гигиенических прокладок, да так старалась делать, чтоб «попахивало» и на нижнюю часть своего тела «навешивала» пару — тройку кофт, что полностью отбивало желание зажать в углу или запереть в душевой для того, чтобы совершить половой акт или залезть в трусики. Ну а третье, это конечно побег из детского дома. Меня вылавливали несколько раз. Ощущение себя как личности было очень плохим, чувствовала постоянное насилие над своим сознанием, но зато тело было в сохранности.

В нашем детском доме были работники — мужчины, и они постоянно испытывали интерес к взрослым девочкам. Будь — то кочегар, сантехник или заведующий хозяйственными делами. Если сантехника и кочегара удавалось избегать, то заведующего хозяйством — нет. Он постоянно лапал девчонок за попы, грудь, обжимал… фу… а кого-то и не стеснялся «пробовать». Мне повезло, обошлось троганием и обжиманием и ему было все равно, что я против подобных манипуляций. Сейчас этот человек живет и здравствует.

Были и особо тяжелые ситуации. Наши мальчики, причем было не важно, и то, что росли в одной группе с девочкой; затащили ее в старое здание и впятером изнасиловали. И что? Кто-нибудь узнал об этом??? Между собой мы знали, кто держал, в какой очередности был. Девочке было тяжело… С парнями ничего не случилось; представляете, изнасиловали и в соседней комнате спят. К сожалению, жизнь девочки не сложилась. Другую девочку изнасиловали 12 человек, но это были уже деревенские парни… И опять никто не узнал! А девочка в итоге умерла.

Наши девочки беременели, делали аборты в 5-м классе, в 14 лет жили с мужчинами и никто вроде сделать ничего не мог, девочки ведь сбегают сами; нет девочек — нет проблем, ну живут, спят с кем попало, да разве это проблема? Лишь бы реальных проблем не доставляли.

Моя личная боль была в том, что кто угодно мог покуситься на мое тело, а как можно защитить себя? В определенный момент становится наплевать и начинаешь подниматься выше, расправлять плечи и прекращать «маскироваться» и показывать свою внутреннюю силу, агрессию и ненависть. Как инструмент защиты — был криминал. Приходилось бить стекла в дд, сбегать, материть воспитателей, напиваться до умату, гулять по ночам, драться; самый серьезный случай был когда «заметили» мою сестру. В тот момент, была уже в 11 классе, выпуск во взрослую жизнь вроде как. А моя сестренка приходит и говорит, что обидели ее… беру тарелку, иду на второй этаж, мальчик играет спокойно в теннис; я зла, внутренняя борьба против этой системы… и бью об голову обидчику; крови было много, как от разбитой головы, так и от конфликта. С тех пор нас никто не обижал.

В детском доме интерес к противоположному полу случается раньше, чем у домашних детей. И когда это происходит у детей в семьях, родители поясняют как правильно себя вести, дают советы, помогают разбираться в ситуациях, а в детдоме нет такого доверия к воспитателям. Обычно если девочка не ангелочек, ее уже на этом возрастном этапе воспринимали как даму легкого поведения и демонстрируют «соответственное отношение». «Накосячила»- это значит реакция воспитателей в трех вариантах: 1. Сделать вид как — будто ничего не произошло. 2. Орать: «Че, нагулялась? Кто потом тебя любить будет? Че творишь?» и прочее обвинительные слова, зачастую с употреблением матерных слов. 3. Уговаривать, чтобы больше так не делала. Все три варианта никогда положительного эффекта не давали, кроме как ответной реакции обматерить воспитателя или насмехаться над ним.

И это лишь маленькая толика того, что происходило. Нелегко было все 25 лет жить и не понимать, а как правильно жить, как? Из-за этого «выплывали» постоянно какие-либо проблемы связанные как со мной лично, так и с окружающим миром. Вопросы: как ощутить себя комфортно в своем теле? почувствовать его и понять какая я? что такое твой ребенок (какой он есть на самом деле, а не в промежутке «как выжить»), что такое отношения? какой может быть и должна быть семья? — и прочие вопросы оставались без ответа даже во взрослой жизни.

Для того чтобы изменить ситуацию и жить осознанно, приняла решение воспользоваться услугами психоаналитика, и работала с ним в течение полугода, в том числе проходила и телесно-ориентированную психотерапию. В терапии боль тела ушла, вспомнила и пережила весь тот багаж чувств, который накопила за 25 лет, ушла зажатость и напряженность. Конечно, не обошлось и без моих вложений — плотной работы над собой, плодом совместного труда стало ощущение легкости и желания жить счастливо, а также понимание того — как правильно.

Подводя итоги можно сказать, что нет ни одного воспитанника детского дома с непоруганным телом, к сожалению это факт, будь то девочка или мальчик, которого унижают, бьют и проявляют прочие акты насилия; — что является серьезным психологическим стрессом, который может иметь разнообразные формы проявления.

Спустя столько лет после выпуска, ситуация мало изменилась, так как бываю довольно часто в детдомах, становлюсь свидетелем все того же поведения детей и все того же безразличного отношения воспитателей. Проанализировав свой опыт и современные реалии, пришла к выводу, что проблему решить, не так уж и сложно, простые мероприятия позволят изменить окружение воспитанника и его ощущение в нем.

1. Не нанимать кого попало, а специально подготовленных людей, которые в курсе обо всей специфике предстоящей работы. Вариантов как подготовить людей много; в конце подготовки проводить контрольный срез и после этого уже решать, а сможет ли этот человек работать с подобной целевой аудиторией. Допустим, как прохождение ШПР по окончании которой дается заключение о возможности устройства ребенка в семью; так тут собственно также, необходим «допуск» к ребенку.
2. Раз в год проводить мероприятия направленные на повышение квалификации персонала детского дома, в том числе постоянные напоминания о том, как воспитывать мальчика и как воспитывать девочку; некоторые воспитатели не имеют представления, как воспитывать даже собственных детей. Вопросы внутреннего отношения к детям, адекватное восприятие их проблем, и вариации решения сложных ситуаций. Перед мероприятием учитывать запрос детей — проблемы, волнения, трудности, ну и, конечно же, воспитателей; а не придумывать: «О! Сегодня будем говорить о том, как на Руси жить хорошо», не имея представления, удовлетворяет ли эта тема интересы двух сторон.
3. Изменить вектор системы — система, направленная на ребенка. Создать новые технологии, в которых продумано как ребенок может ощущать себя безопасно в детском доме, он спокоен, что нет опасности. На его запросы и естественные потребности своевременно реагируют; речь идет о смене подхода в самой системе, с традиционного на семейно — ориентированный и соответственно обновление (дополнение) глоссария.
4. Обеспечить по возможности комфортную зарплату и приемлемые условия работы: график и уют, где живут дети. Один воспитатель не может работать неделями, у него своя семья, жизнь.
5. Важны и нарушения. Сейчас хорошая политика в полиции — сдал своего провинившегося коллегу, получи повышение. Думаю, что-то в этом направлении должно быть и в дд, тогда персонал будет бояться «косячить». При выявленном нарушении — увольнение, с решением кого привлечь для понесения ответственности, чтобы директор не покрывал «своих» в страхе за свое государственное кресло. Что касается ЧП в детском доме в отношении детей — разбирать детально созданной при дд экспертной комиссией, но опять же, все должно быть в интересах ребенка: что послужило причиной? как это произошло? что сделать для того, чтобы изменить ситуацию? т.е. убрать практику сразу в психушку или в места еще большей ограниченной свободы. Данные меры принимать только при явной надобности в этом.
6. Усилить работу специалистов, которые блюдят за внутренним миром ребенка. По своему опыту, мне больше помог психоаналитик с телесно-ориентированной психотерапией, чем обычный психолог, показывающий мне картинки с зайчиками и жучками. Так как у воспитанников поруганное тело, думаю, это направление будет иметь успех.

Еще много и много мыслей о том, как правильно устроить жизнь детей в детском доме, к сожалению, мало вериться что подобные учреждения у нас «кануть в лету»…

Прочитали: 26580

Сложно представить себя сегодня, если бы моим воспитанием, становлением личности и сексуальной этики занимался не местный дворовой менталитет, а соцсети, как сегодня. Возможно, все было бы куда увлекательней. Но одно я знаю точно, будь проведен в мое детство интернет, я бы не пережила эти волнительные приключения, эти захватывающие трепетные минутки неопознанных летающих ощущений! Именно им суждено было оставить неизгладимый след и быть последствиями удивительных дворовых игрищ, которые сегодня уже без запинки можно назвать «ЭДИ»: «эротические детские игры», в которых заигрывались дети перестройки со всей отдачей.

Сегодня в «ЭДИ» уже больше не играют с таким воодушевлением, как играли раньше. Хорошо это или плохо, сложно решить. Во время, когда голую грудь можно было лицезреть только в литературе, спрятанной в потайном сейфе у родителей, где хранится дорогой коньяк, сложно было особенно размечтаться на эротическую тему. Именно потому и рождались такие удивительные игры как «кис-брысь-мяу», например… Именно они кружили голову не хуже «Лонгера», а главное, это было начало, робким, но уже почти взрослым отношением, с дурацким румянцем и блестящими глазками.

Итак, во имя истории NikLife с удовольствием рассказывает о том, во что можно играть подросткам в ожидании таинства влюбленности, когда интернет во дворе отключен и нет возможности проявить свои заигрывания с помощью букета лайков.

В садовника

Это самая легкая, можно сказать, подготовительная к дальнейшему игра. Направлена на раскрепощение молодой личности для общения с противоположным полом. Дети становятся в круг и выбирают ведущего - «Садовника». Этот тип подбирает каждому игроку названия цветка, или хуже того - растения и начинает командовать с такой считалочки: «Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме...» и тут называет выданное имя любого игрока. Тот должен сразу отозваться, и вступить в дальнейший, непринужденный диалог: игрок: ой! Садовник: Что с тобой? Игрок: влюблена. Садовник: в кого? Игрок: в тюльпан. Если названный игрок проштрафился и вовремя не откликнулся, у него забирают любую ценную вещицу. Когда ценностей становится достаточно, именно тогда и начиналось все самое интересное. Садовник отворачивается, ему показывают вещь, и спрашивают: «Что делать этому игроку?». Тут садовник уже может проявить свою фантазию с максимальным раздольем! Так что девчонкам приходилось трепетать от волнения, в своих желаниях, как правило, садовник превращался в истинного «мясника».

В дочки матери

Эта игра хоть и считалась детской и девчачьей, мальчишек в нее все равно втаскивали. Да и они сами порой были совершенно не против пережить семейные, кукольные драмы, побыть чьими-то любовниками, и попрестовать к своей пластмассовой «жене» спрятавшись под кукольным одеялом, тем самым здорово разрумянив свою соседку. Если кукол не хватало, в роль вживались любые другие игрушки, как бы нелепо они не смотрелись в разыгрываемой сцене. Чем раздольней у игрока значилась фантазия, тем темпераментнее выходили сцены. Порой им стоило бы поучиться тем ребятам, которые писали сценарии для мыльных опер.

Бутылочка

Ох, эта самая популярная и безжалостная игра, которая приятна в выполнении. Для этого даже не стоит вставать или включать свой мозг. Сиди и целуйся, если, конечно, на тебя укажет горлышко. Правила игры очень просты: все желающие садятся за стол и раскручивают бутылку, на кого горлышко покажет, того и целовать придется.

Кис-брысь-мяу

Это самая волнующая и опасная для детской несформированной психики игра. В нее соглашались играть только самые смелые подростки. Итак, игроки садятся на скамейку. Ведущий отворачивается, а его заместитель тычет пальцем в кого решит необходимым и спрашивает "кис? ". Если выбранный игрок говорит: "брысь", то тот продолжает выбирать.

Если игрок говорит "мяу", то у ведущего спрашивают: "какой цвет? ". Он называет цвет и выполняет с выбранной «жертвой» задание, которое соответствовало выбранному цвету. Значения цветов были такими: Белый - означал "пять минут наедине". Парень и девушка прятались от настырного глаза и занимались тем, чем считали нужным. Зеленый - три вопроса на "да". Каким бы не был вопрос, а отвечать все равно приходилось «да». Например, «ты занимаешься перед сном самоудовлетворением?». В общем, этот цвет мог вполне легко довести до истерики всю компанию. Красный - означал поцелуй в губы. Розовый - поцелуй в щечку. Желтый - три вопроса наедине. Тут нужно было набраться смелости, чтобы ответить честно на все вопросы с подковырками. Оранжевый - пройтись под ручку определенный маршрут. Синий - поцелуй в руку. Фиолетовый - три мелкие пакости. Пожалуй самый безобидный цвет. Можно было задрать юбку, наступить на ногу, пощекотать, сделать «крапиву». Но как показывала практика, значение цветов могли очень отличаться от общепринятых, в зависимости от дружеских традиций каждого двора. Потому именно в процессе этой игры очень многие участники получали первый эротический опыт.

В карты на раздевание

Эта игра объединяла более старших обитателей двора. Проходило оно, как правило, на «конспиративных» квартирах, пока мама на работе, или куда лучше- на - даче. Правила элементарны. Проиграл - сними с себя что-то. Не хочешь раздеваться, тогда целуйся.

В «слоники»

Это была достаточно силовая, антиэстетическая игра, но зато в ее процессе можно было детально ознакомится со всеми таинствами, подросшей за лето, фигуры соседки. Играли двумя командами: «слоники» организовывают из своих тел замысловатую цепочку, пряча головы в соседа. Вторая команда «всадники» с разбега по очереди заскакивают на «слоников». Тут важно было не просто поместиться, но и удержаться. По правилам игры, первый прыгающий должен исхитриться и долететь до головы первого слоника. Второй разместиться за ним, и так далее. После приземления двигаться нельзя. Если кто-то из "слонов" не сносит веса и разрушает цепочку, это означает, что "слоны" проиграли. Если кто-то из всадников пролетает мимо и падает, выигрывают "всадники". Но кто бы ни выиграл, все равно желаемого успеха можно было достичь всем, кто в этом был заинтересован!

Игра в больничку

Конечно, это была самая отважная и смелая «ЭДИ», периодически перерастающая «ПДИ» (порнографическую детскую игру). Играли в «больничку» как парами (причем не обязательно противоположного пола), так и тремя- четырьмя игроками. Выбирался врач и пациент. Суть действия заключалось в том, что максимально детально обследовать пациента и при необходимости сделать «укольчик».

Ну как, Вы все вспомнили? А теперь скажите, вам не стыдно за ваше безинтернетное детство? Потому радуйтесь, что ваш ребенок вечером занимается перепостами, а не играет в "ЭДИ".

Таня Грачева

Мама... - хнычет сын. - Ма-ам. Марина не отвечает. Тихо. Холодно. Мам! - совсем жалобно. - Холодно! Мам!

Отстань! - сказано отрывисто, но твердости в голосе нет. Значит, можно канючить дальше. Мам... Замерзаю. Ну, можно? Мамочка! Ну, мама! Просьба простая, как полотенце. И почему, собственно, она отказывает, Марина ясно не представляет. Прежде, вплоть до прошлой зимы, они в холодные сырые ночи обычно спали вдвоем и, согревая друг друга, спасались от квартирной стужи, когда за окном было минус тридцать, а дома - не выше десяти. Холод проникал всюду, только под одеялом было тепло и уютно. Сын посапывал рядом так спокойно и мирно, что, казалось, никакие зимы нипочем. И плевали они на тех поганых строителей, которые забыли проложить утеплитель и навесили такие вшивенькие плоские обогреватели. а себя натягивалось все теплое в доме и к середине ночи часть приходилось сбрасывать, ибо становилось жарко до дурноты. Мам... Ма... Ну, мам... - у Игоря стучат зубы, голос прерывается. Действительно замерз, да и ей холодно, однако неосознанно, не отдавая отчета, Марина боится! Туманным видением встает вчерашняя картина, когда она случайно осознала, что сын уже совсем взрослый, и невольно дала повод для появления дурных мыслей в его голове. Случилось, что она, даже не обратив внимания на шум воды, вошла в ванную с ворохом грязного белья, которое до стирки хранили в стиральной машине. Краем глаза увидела стоящего под душем четырнадцатилетнего акселерата и остановилась. Высокий, статный, похожий на скульптуру, стоял он, и смуглая кожа бронзово проглядывала сквозь струйки воды. А внизу живота, там, где у мужчин находится их мужское начало или мужской конец, торчал не какой-то там детский крючок, а великолепно развитый, полу напряженный, размером крупнее, чем у ее бывшего мужа, гладкий и ровный, как палка, настоящий, живой половой член. Он воспринимался настолько ярко, был так мужественно выставлен вперед с выделяющейся под кожей головкой, еще по-юношески почти закрытой, с большими темными яйцами, висящими под ним, что взгляд отвести было совершенно невозможно... Кожа, стягивающая головку, открывалась отверстием, как бы подсматривающим снизу вверх, в глубине которого розовело нежное, теплое, слегка затемненное тело. Страстное желание взять в руки, поласкать, натянуть кожу, раскрыть головку, чтобы полюбоваться нежной розовой внутренностью, может, даже поцеловать - захватило ее. Не в силах отвести взгляда, она сделала шаг, и вода, попавшая на руку, вдруг привела ее в чувство. Подняв отяжелевшие веки, она поймала взгляд Игоря и отступила. Он смотрел на нее молча, взглядом мужчины, который уже знает, что он хочет. И вот сейчас... Мам... ну, можно? Отстань! А в мозгу проносится: "А почему? у, что тут плохого, он же еще ребенок. Может быть, просто показалось? у и что, что ему четырнадцать? Ума-то у него что у козла! Он-то ничего не подозревает, а я... Боюсь самое себя! Ему действительно холодно, а скулит оттого, что замерз. Господи, ну что это я?.." В голове чередой возникают затуманенные видения: ее свадьба, муж, его ласки, грубые сильные руки, его настырность и ненасытность, напор и нежность, поцелуи, которыми он покрывал ее всю до последнего местечка. Его шоколадная и совсем не безобразная кожа, правильные черты лица и несколько толстоватые губы африканца. Его восхитительное мужское начало, которое она могла ласкать часами. Восемь... десять раз за ночь. И так - три года их совместной жизни. Какими счастливыми были для нее эти годы! Если бы не водка, что связала Махмуда по рукам и ногам под конец их супружества, то, возможно, до сих пор все было бы хорошо... Она познакомилась с ним случайно на танцах, вначале испугалась, когда он пригласил ее, но потом его улыбка, деликатность и, главное, нежность, с какой он обращался с ней, начисто развеяли ее испуг и сомнения - и ее, и родителей, и то, что он из "развивающейся страны", и то, что он черный. Спустя несколько дней она уже была у него в общежитии, а по прошествии нескольких месяцев они вынуждены были пожениться. Появился Игорь. Марина около года жила на его родине, познакомилась с жизнью и бытом его многочисленных родственников, но все же вынуждена была с ним разойтись. Спустя год после развода узнала она от общих знакомых о трагической гибели Махмуда, трагической и прозаической в основе: выпил спирт, но не тот, который можно было пить. За десять прошедших с тех пор лет были у нее мужчины, даже замужем она была, правда, недолго, было много связей, но все кратковременно, несерьезно, и последние два года жила она совсем одиноко и скучно, в мечтах ожидая если и не принца из сказки, то хотя бы хозяина, и даже не столько мужа, сколько друга - мужчину... Природа наделила ее приятной внешностью, пухленькой, аппетитной попкой и темпераментом, скрыть который ей подчас удавалось с трудом. Заводилась она легко и остановиться уже не могла, закрыв глаза, неслась навстречу желанию, полностью отдаваясь чувству. И вот в тридцать пять лет, в самом расцвете, когда, кажется, отдалась бы первому встречному, быть соломенной вдовой, иметь спираль, но не иметь сношений - это было жестоко! ... Первое время после разрыва с мужем часто и подолгу занималась мастурбацией. Это приносило кратковременное облегчение. Мужчину хотелось, но уже не так сильно. Однако со временем стала замечать, что усилились головные боли, и, что самое главное, как-то ночью почувствовала, что разбудила Игоря, и тот лежит в тревожном ожидании. Она во время самомассажа переставала что-либо соображать, а сильнейший оргазм выгибал и крутил ее так, что кровать стонала. Когда было не так холодно и сын находился в другой комнате, с этим можно было мириться, но зимой она брала Игоря к себе, в самое теплое помещение. Приходилось производить манипуляции с осторожностью, однако иногда она забывалась. И вот в одну из таких ночей, после акта, она и догадалась, что сын не спит... Стала мастурбировать меньше, в основном днем, когда Игорь был в школе, по ночам редко, только когда было невмоготу. А также летом, отправив юного пионера в лагерь. Она давала себе волю, ходила усталая, разбитая, но умиротворенная. Попробовала как-то лесбийскую любовь, но особых чувств не испытала, робела во время близости и решила не продолжать. Так и жила одними ожиданиями... Мам... - шепотом. И не дождавшись ответа - шлеп, шлеп, шлеп... В темноте невидимый, маленький, свой... Юркнул под одеяло, затрепыхался немного и затих, сжавшись в комочек, лишь изредка судорожно вздрагивая и потихоньку хлюпая носом. "Действительно, чего уж?" - подумала Марина, проводя рукой по курчавой, жесткой голове сына, подоткнула одеяло и почти сразу же уснула. Пробудилась она не сразу, в несколько приемов от беспокоящего, тупого давления внизу живота. Прямо в лобок, туда, в мягкие части надавливало настойчиво и ритмично что-то мягкое и упругое. До боли знакомые и почти забытые толчки следовали один за другим, точно так же, как когда-то толкал ее Махмуд, если вдруг среди ночи у него появлялось желание. Еще не проснувшись, сквозь дрему, она поспешно приподняла свободную ногу и тазом подалась вперед навстречу желанному напору. Почти тотчас мягкое и большое, с силой раздвинув ее половые губы, устремилось вглубь и внезапно дрогнув, выбросило поток скользкой и теплой жидкости, по которой, как по маслу, прошло дальше между ног и, скользнув по клитору, скрылось во влагалище. Там, продолжая дергаться и бесноваться, извергая все новые и новые порции раскаленной спермы, вызвало ответную реакцию, когда Маринино еще заторможенное сознание заволокло туманом, и оргазм, давно уже не наступавший, потряс ее так, что она застонала. Смутно понимая, что происходит что-то несуразное, что-то ошибочное, но не в силах прервать действие, вызвавшее такое содрогание, она несколько раз надвинулась на большое теплое тело и с последним движением пришла в себя. Уже окончательно проснувшись, но еще притуплено, представила все последствия свершившегося сношения, всю глубину порочного акта и содрогнулась от ужаса! Господи! Игорь! Игорь! Проснись! - она трясла его за плечо, быстро отодвигаясь и сбрасывая одеяло. - Посмотри, что ты наделал! Вставай сейчас же! Скользкий мокрый член выскользнул из ее промежности, и уже трудно было понять, что же произошло... А? Что?.. - сонно тянул Игорь. - Ты что, мам?.. Иди к себе! Быстро! - почти заплакала Марина, и он послушно перебежал на свою кровать. Господи! Какой ужас! - шептала женщина и, набросив халат, скрылась в ванной. Ни утром, ни в последующие дни оба не вспоминали о ночном инциденте. Игорь был уверен, что обмочился ночью. Ну, описался, так описался, - утвердила Марина и в подробности не вдавалась. Сама же успокоилась и даже нашла некоторое оправдание. Ну и что с того, что так случилось? - думала она. Египетские фараоны часто жили со своими детьми... Правда, потомство имели хилое. Ну и что? Она же не собирается рожать. У нее есть защита, абсолютно надежная, поставленная давно и еще действующая. Внутриматочное средство, попросту говоря, спираль, не дает попасть ей ни от кого, и от Игоря тоже, так что и беспокоиться не о чем! Но на душе скребли кошки, а возникающие воспоминания, когда Игорь попадался ей на глаза, и пережитый оргазм не давали покоя. И мужчину ей после всего хотелось особенно сильно. Она, как могла, подавляла эти желания, но на улице при взгляде на мужиков ее бросало в жар. Хотя дни еще были холодными, мороз уже отпустил. Дома стало теплее. Монотонность текущих дней ничем не нарушалась. Марина возвращалась с работы и долго возилась по хозяйству, умышленно задерживаясь на кухне, чтобы Игорь успел заснуть. Прошла неделя. В субботу вечером опять похолодало. Прибрав посуду, отправила Игоря спать, а сама присела заштопать дыры на старом белье. Увлеклась и когда спохватилась, была половина первого. Во время штопки отмахнулась от Игоря, опять заканючившего из спальни: Мам, можно к тебе? Только посмей! - отрезала решительно. Но злости не было. Голос прозвучал равнодушно. Больше вопросов не поступало. Она сосредоточенно орудовала иголкой, опять отвлеклась и, только появившись в спальне, увидела Игоря в своей кровати. Тьфу, черт какой! - выругалась с досады. Лечь в кровать Игоря значило целый последующий день ходить разбитой, невыспавшейся, с головной болью. Кровать была узкой и неудобной. И не было гарантии, что Игорь ночью не вернется к себе. "Дам ему по морде, если что! - решила она. - Завтра же выставлю кровать в столовую. Придется поступиться красотой и удобствами, а то неизвестно, что может случиться! Ну и кавардак наступит в квартире!" Попыталась разбудить, но, зная по опыту бесплодность этой попытки, тихо легла рядом, повернувшись к нему спиной. Подтянув сзади подол своей рубашки, зажав его между ног, на всякий случай, свернувшись калачиком, она скоро уснула... Чистый, прозрачный воздух. Жарко. Пахнет цветами, травой. Вдали горы и ясная синева неба. Маки - такие яркие, что кружится голова. Она жадно втягивает ноздрями аромат поля, помахивает головой, отчего волосы разлетаются в стороны. Чуть в отдалении табун лошадей. Неторопливо обмахиваясь хвостами, они пасутся, передвигаясь в ее сторону. Серый, в яблоках жеребец, горделиво переступающий на стройных ногах, косит глазом. Время от времени он вытягивает шею, выпрямляется, внимательно оглядывая поле и пасущихся лошадей. Марине ужасно хочется туда, к ним, хочется быть рядом с этим сильным, стройным красавцем... Желание заполняет ее, напрягаются мышцы, и спина непроизвольно изгибается... Переступая в танце, она вдруг ощущает себя лошадью - кобылицей, и страсть отдаться красавцу жеребцу, почувствовать его рядом, потереться о его могучее плечо овладевает ею. Жеребец уже заметил новую подругу и широкой, размашистой рысью пошел на сближение. Марина рвется навстречу, но невероятная робость тотчас сковывает ее движения. Останавливается и, когда жеребец почти касается ее, вдруг резким поворотом отбегает, и по широкой дуге они мчатся, рассекая грудью воздух, жадно вдыхая аромат трав... Она слышит за собой свистящее, сильное дыхание, косит глазом и вдруг замечает под брюхом жеребца упругую черную палку, тяжело раскачивающуюся в такт его бега. Марина сбавляет ход, и жеребец приближается вплотную, осторожно прихватывает зубами ее гриву. Прикосновение нежное и властное. Желание горячей волной растекается по спине и обостряется внизу живота. Она останавливается, и вот уже тяжелый, сильный конь нависает над нею. Странно, но тяжести нет, есть только прикосновение - приятное, идущее откуда-то изнутри, теплом разливающееся по членам. Сильное, щекочущее наваждение вдавливается в нее сзади, она не противится этому вторжению, шире расставляет ноги и, уже ощущая внутри живота тупое и нежное движение, сильнее упирается в землю, изгибая спину, поддает задом, и большой великолепный орган входит в нее целиком, она даже ощущает прижавшиеся к ляжкам яйца, которые бьют ее упруго и мягко... Жеребец слегка отодвигается, она приседает, сжимает влагалище, вскидывает голову и, потрясая ею, разбрызгивает каскад густых волос... Вздыбленный конь вновь всовывается в ее лоно, и это так восхитительно, что она смеется, кричит и зубами старается ухватить его за шею. Сверху слышится ржание, и в живот ей бьет тугая струя. Она неистовствует, восторженно воспринимая это слияние, жадно поглощая животворную жидкость, громко кричит и... просыпается от этого крика. Оргазм еще длится... Горячее инородное тело находится в ее животе. Она задом плотно прижимается к нему и отпускает, вновь жмется в агонии и, наконец, затихает... Слышно тяжелое дыхание за спиной, здоровый упругий член, всаженный до основания, распирает ее снизу. Ощущение сладкое и удивительное по новизне не покидает ее. Она плотно прижимается задом, затем медленно отодвигается, так медленно, что успевает еще пару раз судорожно вздрогнуть, рукой нащупывает увесистые яйца и сжимает пальцами основание уже обмякшего, толстого полена. Ощущая его тяжесть, неторопливо вытаскивает, и, вывалившись, он повисает в ее ладони. "Опять, стервец, опять!" - думает она безучастно. "Что же дальше будет?.. Вот и дала... Только не по морде". Безразличие овладевает ею. Она поворачивает руку, и член тяжело скатывается вниз. Мокрой ладонью находит подол рубашки: он совсем задрался на спину и, чтобы затолкать его вновь между ног, приходится приподняться на руке. Молча встает. Ругаться, драться, что-то предпринимать нет сил и никакого желания. Единственное, на что хватает энергии, - добрести до туалета. Следующие два дня прошли в напряжении. Марина молчала, отягощенная возникшими чувствами. Игорь удрученно переживал свою вину и старался казаться незаметным. Несколько раз он подходил к Марине, неуклюже касался ее руки, однажды как-то нечаянно прикоснулся к ее бедру - нежно и доверительно. Марине в эти минуты до боли хотелось прижаться к нему, обнять эту глупую, курчавую голову, надавать шлепков и приласкать ушибленное место. Отчаяние и ужас от совершившегося отошли, в душе осталось только напряжение, ожидание чего-то смутно-тревожного, что поднималось снизу от колен, проходило по животу, захватывало грудь и, отпуская, растекалось по всему телу, как только Игорь возникал перед нею. Внезапная робость сводила члены, и Марина вздрагивала, а Игорь принимал эту дрожь за выражение отвращения и быстро отходил. Его поведение, характер изменились к лучшему, дома теперь всегда был порядок, помойное ведро, прежде стоявшее до третьего напоминания, выносилось два раза в день. Бутылки, ожидающие сдачи в углу за кухонным столиком уже около года, вдруг исчезли, а как-то вернувшись с работы, Марина обнаружила букет ярких тюльпанов, невесть как появившихся среди зимы. В дневнике вдруг появились две пятерки подряд, чего еще в жизни не бывало. Уроки теперь выполнялись без напоминаний и нервотрепки. Даже горячо любимый мотокружок частенько теперь приносился в жертву различным домашним поручениям... Изредка с утра, когда Марина отпрашивалась у начальника, чтобы прийти на работу позже, ей удавалось хоть немного избавляться от напряжения. Утром Игорь был в школе, и можно было, хоть и в спешке, заняться собой. Но это случалось очень редко, так что ситуация стала критической. Марину все время мучил вопрос: что же будет дальше? Она металась в растерянности: с одной стороны она осознавала трагизм связи, с другой - находила обстоятельства, оправдывающие ее состояние. Собственно не она же к этому стремилась, а Игорь, он добивался своего помимо ее воли. Можно было представить, с какой тщательностью, как ловко была вытащена ночная рубашка, с какой настойчивостью и как ловко затолкал он свой член, терпеливо держал его внутри, как осторожно двигал его там, пока не стал биться и дергаться и пока она не проснулась. Можно только предполагать, какой неистовый темперамент, какое ненасытное желание, какая стихия таятся в его негритянском организме! От этой мысли ее глаза заволакивало туманом, комната начинала кружиться, казалось, что она падает навзничь... Она невольно протягивала вперед руки, опиралась о стенку и замирала. Через некоторое время сознание прояснялось, но все равно соображала она туго и все помыслы ее сводились к одному, сладостно и однообразно... Спустя две недели вечером, собираясь ложиться спать, Марина долго прибирала кухню. По каким-то незаметным признакам, по веянию воздуха в квартире, по тону, настроению, тембру голоса Игоря и еще черт знает почему она ожидала: сегодня должно что-то случиться. Ей и не хотелось и одновременно сладость неизбежного сдавливала низ живота и поднималась выше, остро заканчиваясь в грудных сосках. Она намеренно тянула и, когда все уже было переделано, тихо пошла к себе. Игорь уже давно был выселен из ее комнаты в столовую. Взгляд, брошенный в полумраке на его постель, подтвердил ее предположения. Кровать была пуста. Игорь полулежал поверх одеяла у нее. Подсунутая под спину подушка оттеняла его смуглое обнаженное тело. Лежал он поперек кровати, сдвинув колени, и в ложбинке между ног - она сразу уперлась туда глазами - темнел толстый, прямой и, видимо, уже упругий детородный орган. Голова ее пошла кругом. Она медленно опустилась на колени, взяла в руки теплый тяжелый член и прильнула к нему губами. Ее язык обежал складку кожи, проник внутрь и завертелся, играя вокруг натянутой, как струна, уздечки. Теплый, дрожащий предмет в ее ладонях увеличивался в размерах, подталкивал ее голову вверх. Она чуть приоткрыла рот, и вот уже всосанный внутрь мускул заполнил полностью все пространство. Продолжая подсасывать и обжимать снизу языком, она потянула снаружи пальцами, притягивая к основанию, и, волной отходя назад, кожа обнажила головку, мягкую и одновременно упругую, толстую, горячую, пульсирующую напряженно, как туго накачанный мяч. Она ослабила натяжение. Кожа подалась вперед, и вот опять в руках оказалась мягкая, скользкая мышца. Вновь натянула и всосала уже раздувшуюся головку. Скользкая и тугая, она проникла сквозь губы и, сладострастно вздрагивая, прижатая языком, ритмично твердела и опадала. Наконец, когда она в очередной раз залупила член, раскаленная струя чуть солоноватой спермы ударила ей в гортань. Слегка поперхнувшись, она неистово вбирала содержимое, толчками выдаваемое из отверстия набухшего конца, действуя бессознательно, не думая, не понимая и только чувствуя истечение влаги уже из себя, ягодицами и промежностью ощущая, как растекается она в трусах, липко приставших к бедрам. Она долго мылась... Струя воды мягко стекала между лопаток, текла дальше и по желобку между ягодиц скатывалась вниз. Совершенно мокрые трусы она сбросила сразу же у входа, и они будоражили в памяти пережитые минуты. Хотя какое-то подобие оргазма у нее было, разрядки не наступило, и сейчас весь низ живота, все пространство между ногами воспаленно и чрезвычайно чувствительно ныло. При малейшем прикосновении зуд распространялся по всему телу, она дергалась и замирала. Пустила холодную воду, но это не помогло, только продрогла. Спасаясь от озноба поддала горячей, и все началось снова. Как никогда, до боли, ей нужен был мужчина, любой, хоть кричи "Караул!". Она все еще отчаянно сопротивлялась, уже понимая, что ничего с собой не поделаешь. Откуда-то издалека пришла полуспасительная мысль, что как-нибудь обойдется, потом другая - пропади все пропадом! Дикая, слепая сила сгибала, крушила ее волю, судорогой пробегала по всем мышцам ее раскаленного тела, заставляя дергаться коленями, руками, кончиками пальцев. Она мелко дрожала, и крепко сжатые зубы выбивали мелкую противную дробь. Больше она не могла сдерживаться..., Осторожно ступая босыми ногами, мелкими шажками, чтобы не раздражать промежность, приблизилась она к своей постели. Плохо соображая, откинула одеяло и на фоне белой простыни сразу различила член, торчащий огромной темной дубиной, уже наготове, упругий, дрожащий и такой запретно-желанный. Коротким рывком она подсунулась прямо под мужика, изготовившегося в нетерпении, и сразу же дернулась, когда толстая тугая палка с легким сопротивлением вошла в живот. Она еще разумом вспомнила и широко развела ноги, подхватила их под коленками и уже в забытьи резко приподняла таз, безоглядно вбирая в себя алчущим отверстием обжигающее, животворное мужское начало... Подалась бедрами вправо- влево, чувствуя, как ходит, сокрушая все нервы внутри, огромная безудержная сила, уже всем животом воспринимая слияние, от нехватки дыхания судорожно, открытым ртом захватила воздуха, сколько могла, и отключилась...

Чего только не приходилось мне пережить, но плохое выветрилось без следа, а смешные случаи, — стоит только вспомнить о них, — тут, как тут. Свой рассказ о шалостях и приключениях я начну с забавных историй. Э-э-э, возможно, забавными они кажутся только мне. Чувство юмора у меня туговатое.

Половые различия

У меня был друг детства — Сережка, — на год младше меня, отчаянный хулиган и шалун. Ни он, ни я не ходили в садик. Я — по причине частых болезней, а он — сидел с мамой и младшей сестренкой в декретном отпуске. Наверное, поэтому ни у него, ни у меня не было четкого представления о половых отличиях . То есть мы знали, что я — девочка , а Сережка — мальчик , но чем мы конкретно отличаемся, я не знала.

Инициатором исследования была, конечно, я, Евина дочка. Пока наши мамы пили чай на кухне (мы дружили семьями), я заговорщицки утащила Сережку в чулан, пообещав ему «что-то показать ». Надо сказать к этому времени я уже знала, что взрослые лежат друг на друге и тяжело дышат. Нет, я не собиралась делать этого с Сережкой, совсем нет, но мой пытливый ум подсказал мне, что у взрослых есть нечто , скорее всего на животе , чем они трутся друг об дружку. Прошу простить меня за наивность, мне было всего пять, а Сережке — четыре года.

Я уже знала, что у меня на животике есть пупок в виде неглубокой дырочки. По логике вещей у мальчика должно быть на животе нечто, прямо противоположное . Вот и завлекла я моего парня в чулан и велела ему задрать майку. То, что «росло» у него на пузике, не совсем соответствовало моим представлениям.

Это был почти такой же пупок, как и у меня, разве что более выпуклый, как кончик пальчика. Я была разочарована. И это все? Правда, мой пытливый ум на этом не остановился. Я поинтересовалась, умеет ли Сережка выдувать пупок... может быть, он вырастает, как пальчик? Видите, мои мысли шли, в принципе, в нужном направлении. Сережка честно напрягся и чуть-чуть выдул пупок. Мне стало ясно — да, именно так все и происходит у взрослых .

Наши занятия прервали взрослые. Их насторожила тишина в нашей комнате, и они заподозрили, что мы что-то затеваем. Застукали нас в тот момент, кода мы с Сережкой стояли друг напротив друга с задранными майками и не знали, как приступить к самому интересному — трению друг об дружку и сопению. Как гром среди ясного неба прозвучало грозное: «Вы что тут делаете?» — «Пупки друг дружке показываем!» — храбро объяснил мой друг. Мамы наши смеялись до коликов, прямо плакали, называли нас развратниками ... что за слово такое неизвестное. Так стыдно было, ужас.

Вырванный язык

Второй случай пришелся примерно на этот же возраст и опять участником шалости стал мой верный соратник по играм, Сережка. Кто-то из старших мальчишек показал ему, как можно разжевать лезвие опасной бритвы зубами и при этом не порезаться. Ужас, правда? На самом деле это не так страшно, потому что половинка лезвия сделана из хрупкой стали, она крошится зубами так же легко, как скорлупка яйца.

Это теоретически , сама я не пробовала. Зато этот фокус продемонстрировал мне Сережка. Я была сражена наповал! Мне очень хотелось тоже поразить его, но еще круче! Лезвие жевать было страшновато, да и переплюнуть Серого мне уже не удастся — пальма первенства однозначно досталась ему. И тогда я, — о, это была гениальная идея, — решила сделать себе раздвоенный язык, страшный-престрашный!

У моей плюшевой собачки был ярко-красный язычок, пластиковый, то, что надо. Я щелкнула ножницами — и собачка осталась без языка. Еще один щелчок — и язык раздвоился. Ура! Приклеиваю собачий язык на свой собственный, и бегу к Сережке! Стучу в соседскую дверь, до звонка я еще не достаю, дверь открывается. Я хочу сказать Сережкиной маме, чтобы она позвала моего друга... делаю глотательное движение... и давлюсь до рвоты — собачий язык застрял у меня в глотке.

Не могу не вздохнуть и не выдохнуть, слезы текут ручьем, а Сережина мама падает передо мной на колени и трясет меня, что есть сил. Что-то мне совсем плохо. Дальше я ничего не помню, поэтому рассказываю со слов своей мамы. К ней прибежала соседка, с искаженным лицом и дикими криками. Она кричала, что вырвала мне язык. Она вырвала Марине язык!

Как бы дико не звучало, картина была именно такой — я лежала у них в квартире на диване, рядом сидел на полу перепуганный Сережка. Подбородок у меня был испачкан кровью, но я была жива, просто очень испугана. Мама раскрыла мне пальцами рот и ничего не поняла — язык был на месте .

Бледная взмокшая Сережина мама бежала вслед за моей, и все это время у нее в руках был тот дурацкий пластиковый собачий язычок . Теперь она протягивала его моей маме и лепетала: «Нет, ты что подумала? Не ее язык, а вот этот! Она заглотнула, а я вырвала... иначе б Марина задохнулась!»

Оказывается, она даже в панике не растерялась. Я не знаю, как принято действовать в таких случаях, но Сережкина мама была в этом смысле закаленной женщиной, наверное, благодаря Сережкиным опасным шалостям. Когда она заметила, что я судорожно сглатываю что-то и никак не могу вздохнуть, она быстро перевернула меня на живот, перевесила через коленку и засунула мне два пальца в рот. Заодно ей удалось подцепить тот злосчастный собачий язык и с усилием вытащить его из моей гортани. Нёбо при этом сильно поцарапалось и напухло.

Конец у истории уже не такой веселый: была вызвана скорая, приезжали врачи, мне был сделан укол, чтобы я перестала орать и заснула. Обе матери были строго отчитаны за то, что плохо смотрят за детьми. Но даже врачи, как рассказывала мне мама, уходя, посмеивались — надо же, соседка вырвала ребенку язык ! Эта история долго веселила наших мам, а нам с Сережкой сначала было не смешно — мы здорово перепугались. Зато потом Сережка так прикольно копировал свою мамашу: «Я вырвала Марине язык! Караул! Ребенок истекает кровью!»

Добывание огня

И еще один случай. После него я была бита и поставлена в угол. Там до сих пор красуется выцарапанная, но до сих пор заметная под побелкой надпись, — «дура». Это я нацарапала, а плохим словом я назвала свою маму. Хотя теперь я знаю — она была совершенно права.

У Сережки на руке чуть пониже локтя образовался лишай, чем он очень гордился. Он вообще всегда гордился своими болячками, царапинами и даже выбитым зубом — у мальчиков так принято . Кто-то во дворе сказал ему, что лишай нужно намазать «дегтем» , который добывают из сгоревшей, свернутой в трубку газеты, поставленной в блюдце.

Мы оба были несадовские дети, поэтому большую часть дня пропадали у нас дома, ведь у Сережки была маленькая сестренка, и у его мамы было хлопот полон рот. В целях безопасности моя мама не держала дома спичек, а газовую плиту мы поджигали электро-зажигалкой.

Добыть огонь — плевое дело! Поджигаем газ зажигалкой, от него поджигаем газету, свернутую в трубку и ставим ее на тарелочку. Остается ждать, чтобы газета сгорела. Но что-то идет у нас не так... я держала газетную трубку до тех пор, пока до моих пальцев не добрался огонь. Тогда я просто бросила ее.

Мы сидели на полу под плитой рядом с кухонным окном. Дело было летом, на окне колыхалась легкая сетчатая занавеска. Она вспыхнула и сгорела в мгновение ока, а ветер раздул по комнате тлеющие кусочки. Они разлетелись, кто куда: в раковину, на половик, на стол — везде.

Я сидела на полу и визжала, а Сережка тушил руками и ногами тлеющие кусочки занавески. Он здорово обжегся, на ладошках были волдыри. А я поняла тогда, что в критических ситуациях от меня мало толку. Единственное, что я могу — это громко орать. Но именно благодаря моей «сирене» к нам в окно залез сосед. Дыма почти не было, слишком быстро все случилось, но детский вопль заставил соседа заподозрить что-то неладное. Благо мы были на первом этаже — залезть в окно было нетрудно.

После этого случая меня крепко выпороли, а на стене в чулане появилось нехорошее слово. В заключение хочу сказать — нельзя оставлять детишек надолго одних .

P.S. Этот «деготь» мы все-таки добыли, уже на пустыре. Сережка раздобыл спички и мы снова подожгли газету, но теперь, наученные горьким опытом, придерживали газету палочкой. И что интересно, «деготь» действительно образовался на тарелочке в виде коричневой пленки. Он помог-таки Сережке избавиться от лишая.

P.P.S. За годы дружбой с Сережкой мне приходилось обследовать подвалы, мы пытались сшить парашют из простыни и прыгнуть с крыши сарая... прыгали с той же крыши уже без парашюта. Еще мы поедали разные растения, от которых было очень пусто в голове... какие-то калачики, курили палочки от веника. Как мы остались живы, не знаю... Может, потому что, когда мне было 10, а ему 9 лет, они переехали. Это и уберегло меня.

Сережки, моего закадычного друга по песочнице и шалостям давно уже нет в живых. С его вечной тягой к авантюрам... эх, Серега! Как написала его мама, — подрезали Сережу насмерть в чужом порту. Он был моряком и ходил в дальние рейсы.

Это он заронил мне тягу к приключениям, мы еще детьми поклялись уехать из родного города и уехали. Светлая память тебе, Сережка. Помнишь, как мы пупки друг другу показывали?

I. В основу моих исследований сексуальной жизни девочек я положил ретроспекцию взрослых женщин (преобладающий возраст 23-33 года), учительниц и студенток, воспоминания их о наиболее ярких сексуальных впечатлениях раннего детства: они должны были писать только о том, что очень хорошо помнят, притом начиная с самого раннего детства. Такая инструкция была дана с целью дать припоминанию минимально трудную работу ("только то, что очень хорошо помнят"), но в то же время направить его в сторону возможно более раннего детства. До дачи воспоминаний в письменном виде в аудиторной обстановке я разъяснял огромное значение даваемых воспоминаний для науки, в частности для сексуальной педагогики. Воспоминания писались у меня на глазах, в общем, около 1 часа, притом анонимно. После того как на основании этого материала я получил некоторое представление о наиболее ярких сексуальных впечатлениях в жизни девочек, я нашел возможность выяснить ряд возникших у меня вопросов относительно сексуальной жизни девочек у 14 женщин приблизительно той же профессии и того же возраста, как и те, которые писали воспоминания. Только здесь расспросы касались всех сторон сексуальной жизни девочек, на которые только я наталкивался в ходе исследования. Наконец, я имел возможность пользоваться ретроспекцией (в виде устных ответов на вопросы) пяти женщин, ведших крайне распущенный в половом отношении образ жизни (множество мимолетных половых связей как "потому, что понравился", так из-за возможности легкого случайного приработка, хотя в деньгах нет особой нужды, так как легальный заработок не ниже среднего). Само собой разумеется, все опрашиваемые давали воспоминания лишь о своем детстве.

П. В полученном материале не было ни одного воспоминания, которое с уверенностью относилось бы к возрасту ранее 4-го года. Самые ранние воспоминания обозначались лишь приблизительно: "трех-четырех лет", "когда мне было три-четыре года" и т. п. Таким образом, нельзя пользоваться ретроспекцией по отношению к раннему детству - преддошкольному.

Относится ли эта амнезия только к ранней сексуальной жизни? Исследуя первые воспоминания детства, я нашел, что у взрослых (в возрасте 22-30 лет) максимум этих воспоминаний приходится на 4-й и 5-й год; средний возраст для этих воспоминаний - начало 5-го года (4,2 года). Таким образом, эта амнезия не специфична для сексуальной жизни: она охватывает всю жизнь в раннем детстве. Вот как были расположены по годам собранные мною 148 первых воспоминаний детства:

Если эти числа представить графически, получается довольно симметричная кривая, кульминирующая в 4-5-м году.

Из собранных мною 80 воспоминаний о ярких сексуальных впечатлениях раннего детства только 27 относились к дошкольному возрасту. Из них было датировано только 21 воспоминание, причем почти все приблизительно. Поэтому их можно свести только в довольно приблизительную таблицу:

Как видим, таблица довольно похожа на предыдущую. Мы можем с достаточным основанием утверждать, что сексуальная жизнь в раннем детстве забывается приблизительно так же, как и вообще раннее детство. Ничего специфического амнезия ранней сексуальной жизни не представляет.

Однако на одном обстоятельстве необходимо остановиться. Все же приблизительно четверть (26,5%) взрослых дали свои первые воспоминания детства из возраста до трех лет, тогда как ни одно сексуальное воспоминание не относилось к столь раннему детству. Чем это объяснить? Мне кажется, малозначительностью сексуальных впечатлений в этом возрасте.

Из собранных мною 190 первых воспоминаний детства только одно, да и то с натяжкой, можно посчитать сексуальным ("испугалась, что голая"). Это указывает на то, что сексуальные впечатления самого раннего детства слабы. Воспоминания о ранней сексуальной жизни отсутствуют, вероятнее всего, потому, что, в сущности, в них нет ничего настолько значительного, яркого, что бы могло врезаться на всю жизнь. Таково наиболее правдоподобное предположение. Гипотеза об особой сексуальной амнезии по отношению к данному возрасту излишняя: в ней нет нужды, и она ничем не обоснована.

Доступные для наблюдения внешние проявления сексуальности девочек в самом раннем детстве - онанизм и (спорно) необычные проявления нежности. У нас нет никаких оснований предполагать сексуальный характер этих проявлений нежности, кроме сомнительной аналогии с переживаниями взрослых в аналогичных положениях. Таким образом, только онанизм является, по-видимому, бесспорным проявлением сексуальности в самом раннем детстве. Но и здесь даже возникает вопрос, что понимать в данном случае под сексуальностью.

Я не имел возможности наблюдать девочек 0-3 лет в таком количестве и настолько тщательно, чтоб мог делать какие-нибудь заключения о распространенности среди них онанизма. Вообще все имеющиеся до сих пор высказывания по этому вопросу надо считать необоснованными, поскольку нет описания, на каком количестве детей производились наблюдения и как были организованы эти наблюдения. Поэтому неизвестно, какой процент детей в самом раннем детстве занимается онанированием. Но независимо от этого в том случае, если младенец или малютка онанирует, их онанизм по своему психологическому характеру не может не отличаться от онанизма более взрослых детей. В нем, например, отсутствуют онанистические представления, т. е. онанистические грезы.

Выражаясь психологическими терминами, онанизм в самом раннем детстве лишен гетеротропной эротической идеации, лишен обращенных на какой-либо сексуальный стимул представлений. Это просто доставляющая удовольствие манипуляция своими половыми органами. Этот ранний онанизм настолько еще элементарен, что никаких психологических переживаний, кроме простого удовольствия, он не имеет. Если добавить к этому, что у младенца или малютки нет еще, по крайней мере, в значительной степени сложных и интенсивных переживаний онанизма как запретного, опасного, подлежащего конспирации акта, то становится вполне понятным, почему самое раннее детство не дает ярких сексуальных впечатлений и почему, в то время как приблизительно четверть взрослых дают свои первые воспоминания детства из возраста до 3 лет, самые первые сексуальные воспоминания относятся к возрасту после 3 лет.

III. Только треть опрошенных женщин писали о своих сексуальных переживаниях в дошкольном детстве. Таким образом, примерно 2 / 3 женщин отрицали наличность полового влечения у них в это время. Это отрицание можно объяснить или забвением, или лицемерием, или же это на самом деле было так. В своей работе "Das Problem der ersten Kindheitserinnerung" ("Arch. f. d. ges. Psychologies 1929) я установил, что первое воспоминание детства относится у взрослых в среднем к 4,2 годам. Конец дошкольного детства, возраст 5-7 лет, уже сравнительно неплохо помнится взрослыми. Поэтому вышеупомянутое отрицание трудно объяснить забвением, если только не сделать предположение, что ранние сексуальные переживания особенно сильно забываются. Но такое предположение нас мало устроит, если мы примем во внимание, что в то же время треть опрошенных женщин утверждали, что половое влечение появилось у них только во время полового созревания, во время подростничества. Мало вероятно предполагать, что две трети женщин могли так сильно забыть все свои сексуальные переживания до подростничества, если бы эти переживания действительно были. Вероятней второе предположение - лицемерие, столь обычное, когда люди говорят о своей сексуальной жизни. Но я не склонен к этому предположению в данном случае. Помимо того что анонимность была твердо гарантированной и они писали о своем далеком прошлом, притом о детстве, с большим сознанием важности правдивых сообщений, те самые, которые отрицали половое влечение у себя в раннем детстве, в то же время не стеснялись в своих сообщениях писать о себе в более позднем возрасте очень интимные и даже одиозные подробности. Трудно допустить, чтоб писавшая так откровенно женщина вдруг проявила бы неискренность в утаивании своей более ранней, дошкольной сексуальной жизни. Поэтому я склонен проявить доверчивость и думать, что действительно только у трети опрошенных женщин половое влечение пробудилось в дошкольном детстве.

Точнее сказать: "было пробуждено". У всех этих женщин без исключения половое влечение было пробуждено внешними очень сильными эротическими стимулами. Эти стимулы были обычно следующих двух родов: или маленькая девочка оказывалась предметом сексуального посягательства (чаще всего), или (несколько реже) она являлась свидетельницей coitus"a.

Случаи, когда маленькая девочка оказывалась предметом сексуального посягательства, в свою очередь, могут быть подразделены на несколько видов. Чаще всего это было рассматривание ее половых органов (обычно более старшими) мальчиками и втягивание ее ими (в этом числе иногда братьями) в сексуальную игру или даже в нечто вроде полового общения. Иногда это было обучение ее онанизму подругами и девочками-няньками. Наконец, иногда это было сексуальное стимулирование взрослыми мужчинами, обычно посредством поцелуев и шуточного флирта, в некоторых же случаях - прямым и грубым сексуальным посягательством. В двух случаях толчком послужили картины с голыми мужскими телами и порнографические картины.

В тех случаях, когда половое влечение маленькой девочки было пробуждено тем, что она оказалась свидетельницей coitus"a, это был обычно coitus ее родителей. В нескольких же случаях это был coitus животных, но последний сексуально стимулировал лишь при особых условиях, о которых будет речь ниже.

Таким образом, в пробуждении полового влечения у маленькой девочки исключительно важную роль играет окружающая среда. При этом будящий внешний стимул обычно грубо примитивный и в то же время сильно эротический стимул. По своей примитивности он как бы соответствует примитивной психологии маленькой девочки. Человеческая любовь с ее сложными и топкими проявлениями вне ее внимания, она проходит, не замечая, мимо нее. Иное дело - вышеперечисленные стимулы, относящиеся к примитивной, так сказать, животной стороне сексуальной жизни: их нельзя не заметить; нельзя даже и ребенку пройти мимо них, тем более что часто они направлены как раз на него. Вполне естественно, что примитивное существо, каким является маленькая девочка, возбуждается именно примитивными сексуальными стимулами.

И в то же время, как мы подчеркивали, это - в высшей степени сильно действующие стимулы: эротизирующее манипулирование половыми органами девочки, наблюдение coitus"a и т. п. Поэтому не удивительно, что они являются мощным толчком для пробуждения полового влечения.

Так - извне, примитивным и в то же время очень сильно эротизирующим стимулом - пробуждается половое влечение маленькой девочки. Если это верно, тогда понятно, почему в эти ранние годы оно оказалось пробужденным только у трети опрошенных женщин. Дело в среде: она будит в этом возрасте половое влечение. Происходит это, главным образом, вследствие либо сексуальной агрессивности товарищей и взрослых, либо вследствие неосторожного поведения при ребенке. Вполне возможно, что в сексуально более испорченной среде и при менее осторожных воспитателях половое влечение будет пробужденным у более чем трети девочек. С другой стороны, вполне вероятно, что в более совершенной среде половое влечение вообще в раннем возрасте еще не будет просыпаться.

Интересно, что ни одна из опрошенных 93 женщин не подтвердила распространенного в современной психологии мнения об эротизирующем действии на ребенка проблемы появления человека на свет. Не удовольствовавшись этим, я произвел дополнительный специальный опрос по этому вопросу 158 женщин и получил все тот же результат. Вопрос о рождении человека возникает у ребенка чаще всего в 4-6 лет и нередко является одним из серии вопросов о генезисе различных вещей: "откуда то-то?" По моим материалам, он принимал эротический характер лишь тогда, когда им пользовались (чаще всего подруги) для скабрезных дальнейших разговоров о coitus"e.

В зависимости от того, какой стимул будил половое влечение маленькой девочки, последнее развивается так или иначе. Как было уже сказано, чаще всего побуждающим стимулом является сексуальное посягательство со стороны мальчиков, обычно проявляющееся в рассматривании половых органов девочки или сексуальной игре. Иногда, пройдя такой пассивный эксгибиционизм, девочка становится в дальнейшем активной эксгибиционисткой, т. е. сама начинает предлагать мальчикам смотреть ее половые органы. Когда воспитательницы детских садов сообщали мне о замеченных ими проявлениях сексуальности у малышей, их сообщения почти сплошь (если речь шла не об онанизме) относились к эксгибиционизму девочек и подсматриванию мальчиков, причем девочка иногда оказывалась в активной роли, т. е. предлагающей.

Далеко не всегда дело кончается эксгибиционизмом. Из объекта рассматривания девочка иногда становится объектом сексуальной игры и коитоподобных действий. Вот один из примеров: "Девочки поднимали платья, а мальчики подбегали с penis в руках и прикасались к голому телу".

Все это, судя по сообщениям, не проходит бесследно для маленькой девочки, но, как правило, имеет исход в онанизме с соответствующими сексуальными грезами. Так, пробужденное окружающей средой половое влечение находит себе в дальнейшем удовлетворение либо в онанизме, либо, при случае, в эксгибиционистских (пассивных или активных) или коитоподобных действиях. Девочка в действительности или (гораздо чаще) в онанистических грезах начинает стремиться к этому. Но дело не ограничивается этим. Некоторые из материалов определенно говорят, что образ соблазнителя-мальчика врезывается в память как нравящийся и играет роль впоследствии в образовании любовного вкуса: "И впоследствии, когда я стала взрослой, мне нравились мужчины с такими глазами".

Так глубоко на всю дальнейшую жизнь влияет сексуальная история маленькой девочки.

Обыкновенно в этих случаях соблазнителями были несколько более старшие мальчики. Иногда среди них фигурирует то в роли сводника, то в роли активного партнера брат.

Работая над еще не опубликованным мною исследованием о ревности у взрослых, я натолкнулся на несколько случаев ревности сестры к брату: то сестра горячо восстает против женитьбы брата, настаивая на его холостячестве, то она горячо ненавидит жену брата и устраивает ему настоящие сцены ревности, то она начинает ненормально сильно, вплоть до болезни, тосковать вследствие женитьбы брата и т. п. Теперь же, изучая развитие полового влечения у мальчиков и девочек, я снова натолкнулся на факты половых отношений между братом и сестрой. Правда, в общем, таких случаев немного, но все же в моей коллекции 6 из 93 указали на половые отношения с братьями во время дошкольного детства. Эти половые отношения возникают или как в случаях с другими мальчиками (эксгибиционизм- пассивный и активный; сексуальные игры), или в результате общей постели: "Холод побуждал жаться друг к другу, это было очень приятно", появилось желание телесного сближения, которое в виде трения и производилось в уединении (инициатор - брат). Роман брата и сестры, таким образом, должен найти свое место, в частности, при психоанализе.

Но маленькая девочка может сексуально стимулироваться также и взрослыми мужчинами. Вот типичный рассказ: "Я гостила у дяди. Иногда он брал меня на руки и целовал. Мне нравились его губы, яркие и мягкие. Ощущение было приятное, и я стала нарочно подходить к нему, чтобы он меня поцеловал. После нравились мужчины такого же типа - с яркими губами и брюнеты". Такого рода сексуальное стимулирование обычно оказывается недостаточно сильным, чтобы полностью разбудить половое влечение девочки: по моим материалам, оно не имеет результатом онанирование, онанистические грезы и т. п. И тем не менее все же влияние может быть очень глубоким, сказываясь на формировании любовного вкуса в течение дальнейшей сексуальной жизни даже взрослой женщины.

Вероятно, совершенно обратное действие имеет прямое посягательство взрослых мужчин на маленькую девочку. Я говорю "вероятно" только потому, что считаю себя не вправе делать обобщение всего на основании двух случаев, имеющихся в моей коллекции. В обоих этих случаях реакция девочки под влиянием боли и сильного страха резко отрицательная, притом сохраняющаяся и во взрослом возрасте. В первом случае (изнасилование) "я почувствовала адскую боль... Его очень боялась. После этого отвращение вообще к половому акту, опасалась его"; во втором случае (развратные действия) "я почувствовала, что это не простая ласка. Мне было очень неприятно и очень страшно. Потом я боялась этого человека и ненавидела его. Впоследствии этот случай всегда вызывает гадливое чувство. Грубые ласки противны мне и сейчас".

В тех случаях, когда половое влечение маленькой девочки пробуждается благодаря тому, что она оказалась свидетельницей coitus"a, обычно это был coitus ее родителей. Вид coitus"a, этого сильнейшего сексуального возбудителя, действующего притом в данном случае в очень заинтриговывающей обстановке, эротизирует маленькую девочку, зажигая ее сексуальными чувствами и томлением. Как правило, пробудившееся половое влечение находит себе в дальнейшем исход в онанизме.

Мы уже видели, как будящий половое влечение маленькой девочки стимул имеет обыкновенно двойное действие, одно - в настоящем, обыкновенно развивая онанизм с соответствующими онанистическими грезами, и другое - в будущем, влияя на любовный вкус и характер полового влечения взрослой женщины. В данном случае вот это второе действие, по-видимому, отрицательное. "Я не люблю полового акта, несмотря на мои 24 года, несмотря на то, что я так долго ждала этого полового акта", "Половой жизнью жила, но она меня очень мало интересовала, иногда была брезгливость" - так и примерно так писали все женщины данной категории. Возможно, получающаяся амальгама полового возбуждения и испуга и то обстоятельство, что coitus производят родители, обусловливают впоследствии ассоциацию с неприятным чувством.

Иногда толчком к пробуждению полового влечения маленькой девочки является вид coitus"a животных. Но последствия, судя по моим материалам, оставляются не так самим впечатлением от виденного coitus"a, как, скорее, последующими "разъяснениями". Эти последствия можно разбить на две группы: "Я потом узнала смысл от своих сверстников. Это дало повод наблюдать за животными и людьми. Я узнала, что и мои родители живут наподобие животных. С тех пор я избегала мальчиков, а в дальнейшем и мужчин до 23 лет". Чрезмерно упрощенная "биологизация", точнее "зоологизация", человеческих половых отношений связала половое чувство с отвращением. Но бывает и другое положение: "Виденный половой акт лошадей пробудил во мне необыкновенное любопытство. Для удовлетворения его я обратилась с соответствующим вопросом к матери. Мать мне ответила: "Это лошадки играют". Я не удовлетворилась и обратилась с тем же вопросом к прислуге. Та мне объяснила совершенно по-иному со всевозможными добавлениями, в конце концов рассказала о своем первом половом акте с мужем. Это объяснение дало большой толчок моим мыслям и даже повело к онанизму".

Мечников когда-то указывал * как на одно из проявлений дисгармонии природы на то, что половое влечение пробуждается гораздо раньше половой зрелости. В большом количестве случаев действительно бывает так. Но это, если судить на основании нашего материала, далеко не всеобщее явление, и, по крайней мере у девочек, так бывает далеко не всегда. Половое влечение пробуждается раньше половой зрелости тогда, когда его будят. В моем материале, который был дан обычными нормальными женщинами, половое влечение маленькой девочки всегда оказывалось экзогенного происхождения. Решающую роль здесь играет среда. При этом эротизирующий стимул должен удовлетворять двум условиям: во-первых, он должен быть очень сильным (оперирование с половым органом девочки, coitus и т. п.), и, во-вторых, он должен быть сравнительно элементарным, так сказать, грубо примитивным, соответствующим примитивной психологии маленькой девочки. Пробуждение полового влечения проявляется в дальнейшем либо в онанировании с соответствующими грезами, либо в сексуальном общении с мальчиками, причем последнее сводится к показыванию половых органов, коитоподобным действиям и т. п. Ранняя сексуальная биография девочки оказывает сильнейшее влияние на сексуальную психологию взрослой женщины, обусловливая в значительной степени положительное или отрицательное отношение ее к половому акту в зависимости от того, были ли первоначальные стимулы приятными или, наоборот, неприятными, например пугающими, вызывающими боль и т. п. Даже на любовный вкус взрослой женщины влияют эти первые ранние впечатления.

* (Мечников И. И. (1845-1916) - выдающийся ученый в области биологических и медицинских наук, много внимания уделявший вопросу об общих закономерностях развития живой природы. В связи с этим он, в частности, дал анализ гармоний и дисгармоний в органическом мире. (См. "Этюды о природе человека". М., 1961). )

Интересно, что ни в одном случае не указывалось, что онанирование само по себе повело к исканию сексуального сближения, сексуальным грезам и т. п. Зато в ряде случаев указывалось наоборот, как сексуальное возбуждение, вызванное внешним стимулом, повело к занятиям онанизмом.

Отнюдь не пытаясь давать более полный психологический анализ онанизма, так как для этого у меня нет материала, остановлюсь лишь на одном вопросе. Уже в самом раннем детстве мы наблюдаем иногда у малюток манипулирование органами своего тела: данное манипулирование, как приятное, впоследствии повторяется уже нарочито. Так вот возникает предположение (пока только как гипотеза), что этот самый ранний вид онанизма, который условно назовем простым манипулирующим онанизмом, связан только с элементарным чувством удовольствия, но совершенно лишен сексуальных представлений. Следующим по времени видом онанизма является тот, который условно можно назвать представляющим онанизмом, когда манипулирование связывается с определенными эротическими грезами. Этот представляющий онанизм уже не просто механического, но психологического происхождения и имеет более сложное содержание. Будучи иным по происхождению и больше соответствуя более сложной психологии подрастающей девочки, он, возможно предположить, со временем вытесняет простой манипулирующий онанизм, случаи которого можно еще наблюдать иногда и у маленьких дошкольников, особенно у тех, которые лишены воспитания: так, например, в деревне не так уж редко можно видеть 3-4-летних детей, "играющих" своим половым органом. Этот представляющий онанизм, характерный для всех возрастов, кроме [младенческого], питающие его грезы берет первоначально от внешнего будящего стимула, и последующие грезы, как бы разнообразны они ни были, восходят нередко к этому стимулу как к своему первоисточнику.

IV. Пропустим теперь по причинам, которые станут ясными несколько позже, ранний школьный возраст, период смены зубов, и остановимся на девушке-подростке, находящейся в периоде полового созревания. Ее сексуальная психология в сильной степени противоположна сексуальной психологии маленькой девочки. Выявим же с самого начала то, что является специфическим для данного возраста.

Чтение девичьих дневников сравнительно быстро улавливает своеобразный шаблон их. [А] именно, иногда в некоторых записях очень сильно начинает фигурировать неудовлетворенность, недовольство всем окружающим, сердечная тоска и какое-то не очень определенное стремление. Шаблон состоит в том, что, когда начинают идти такие записи, можно не сомневаться, что в скором после этого времени появятся и иные записи - записи любви. Неудовлетворенность, тоска, томление являются как бы своеобразной интродукцией к последующему любовному роману. Самый роман этот с тем или иным "им" развертывается также не сразу: желание любви предшествует самой любви, и "он" обыкновенно не сразу имеется налицо, а нередко даже ищется.

Таким образом, определенному влюблению в того или иного субъекта предшествует более или менее длительное состояние, которое можно было бы назвать "нахождением в состоянии готовности влюбиться". Получается нечто весьма похожее на процесс созревания: девушка постепенно все более и более созревает для влюбления. Этот процесс, как было уже сказано, начинается с недовольства, неудовлетворенности, сердечной тоски, томления и постепенно переходит в более или менее интенсивное искание "его".

Внешние стимулы играют, конечно, роль, но иную, чем у маленькой девочки. Маленькая девочка (да простится столь шаблонный образ) - очень незрелый бутон, который сильное внешнее воздействие развертывает, порою очень грубо. Подросток-девушка - уже почти готовый распуститься бутон, и здесь внешний стимул (обычно ухаживание) лишь пробуждает уже само по себе готовое к пробуждению настроение. Внешний стимул здесь уже не сильный и грубый толчок, но выявитель, проявитель. Поэтому он может быть ничтожным по своей силе. В моих материалах нет недостатка в указаниях, как иногда небольшой повод, например сцена поцелуя в кинофильме, сцена в прочитанном романе, мощно будит сильнейшую любовную эмоцию. Характерно и психологически легко объяснимо также нередко встречающееся в материалах выражение: "Тут я впервые почувствовала себя женщиной". Например: "Мне начал оказывать внимание какой-то молодой человек - тут я впервые почувствовала себя женщиной" или "Однажды он меня поцеловал. Я до сих пор помню об этом поцелуе. Это оставило сильное впечатление. Я тогда впервые почувствовала себя женщиной, и мне был очень приятен его поцелуй". Именно потому, что девушка сексуально уже созрела, так мощно действует на нее сам по себе сравнительно слабый эротический стимул: "Мне было лет 14-15, когда один малознакомый сильный мужчина сказал мне, что я становлюсь уже девушкой, что он давно обращает на меня внимание, и при этом крепко пожал мне руку выше локтя, взял меня под руку. Я задрожала, хотела возмутиться, но не возмутилась. Мне было невероятно жарко, приятно и немного стыдно".

В дошкольном возрасте половое влечение пробуждается далеко не у всех, а у тех, у которых оно пробуждается в этом возрасте, это происходит под влиянием очень сильного в эротическом отношении стимула. Наоборот, в возрасте полового созревания половое влечение имеется у всех женщин, и внешний стимул играет здесь лишь роль выявителя того, что уже и без того созрело, и поэтому сам по себе может быть слабым, а действие его все же будет сильным. Это дает нам право утверждать, что мечниковская дисгармония между половой зрелостью и половым влечением, существующим до половой зрелости, не вечный закон природы, а всего лишь закон несовершенной среды, случайно или преднамеренно преждевременно эротизирующей маленькую девочку; в более совершенной среде этой дисгармонии может не быть, и в такой среде половое влечение может развиваться одновременно с половым созреванием. Даже в имеющихся у меня материалах и то 23 из 93 [женщин] отрицают в своих воспоминаниях наличность у них заметных проявлений полового влечения до периода полового созревания. Это и следует признать нормой в том смысле, что именно так происходит дело при неблагоприятных условиях.

Но если именно это норма, тогда следует признать нормальным как раз тот вид полового влечения, который является специфическим в этом случае. Именно любовь является таким видом полового влечения, в то время как у маленькой девочки половое влечение фигурирует прежде всего в грубо чувственном виде.

Посвящая психологии любви свою другую статью * , я в данной статье лишь кратко отмечу основные моменты этой психологии; притом лишь [постольку] поскольку речь идет о молоденькой девушке. Первый предварительный момент нам уже известен: это предшествующий влюблению период неудовлетворенности, сердечной тоски, томления. Назовем эту стадию стадией возникновения потребности в любви. Она психологически характеризуется рядом томительных переживаний, локализирующихся главным образом в сердечной области. За этим моментом следует сравнительно скоро второй момент, когда девушка становится очень внимательна к тому, что относится к любви, и повышенно чувствительна к соответствующим стимулам. Назовем несколько неуклюже это стадией любовной сенсибилизации. Насколько можно было усмотреть из воспоминаний и дневников, эта стадия заканчивается обычно несколькими сравнительно легкими увлечениями, иногда совсем малозначительными, и через них переходит в следующую стадию - влюбления, которую я предпочел бы назвать стадией любовного эроса, так как для этой стадии самое характерное - постоянное и очень сильное стремление к любимому. Вот типичные для этой стадии строки одного воспоминания: "Я искала его встречи, вся горела этим желанием, но, когда встречались, я терялась, мне казалось, что весь мир смотрит на меня. Мысли все были сосредоточены только на нем, я заниматься наукой не могла". Так называемая первая любовь столько раз описывалась в литературе, что мы можем здесь вполне ограничиться лишь одним типичным примером, тем более что в общем воспоминания об этом у различных испытуемых довольно сходны: "Мне было 14-15 лет, когда мне понравился друг моего брата. Я хотела только, чтобы он приходил к нам вместе играть, а главное, чтобы он никому из девочек не уделял больше внимания, чем мне. Особенно мне становилось скучно по вечерам в летнее время (к тому располагала обстановка - хороший тенистый двор, лунные ночи), у меня не было желания играть с девочками. Я бесконечно была рада, когда он с братом заходил к нам, но я очень горделиво вела себя, как бы не желая с ним говорить, а потом долго в кровати не могла уснуть, думая о нем. Приятно было слушать разговор о нем".

* (Имеется в виду глава "Психология любви", которая не включена в настоящее издание. )

Любовь молоденькой девушки или останавливается на этой стадии - стадии любовного эроса, любовного стремления, или переходит в следующую - последнюю - стадию: стадию любовного общения, полового сближения, т. е. в фактически брачные отношения. Тормозом для перехода любви в эту окончательную стадию, кроме согласия партнера, является главным образом действительное или представляемое как возможное неодобрение окружающего общества. Робость, застенчивость, сдержанность, законспирирование и т. п. характерны для очень большого числа случаев любовного эроса девушки-подростка. Но там, где общественная среда не дает тормозов, может наступить последняя стадия, т. е. в конечном результате coitus или его суррогаты, например широко практикуемые иногда способы полового общения без повреждения hymen.

Таким образом, в тех случаях, когда общественная среда не эротизирует преждевременно маленькую девочку, но, с другой стороны, и не чинит препятствий дальнейшему развитию любовного эроса молоденькой девушки, имеют место следующие три основных факта: 1) половое влечение развивается параллельно половому созреванию, 2) проявляется в форме любви и 3) путь к половому сближению идет через любовь.

Но так обстоит дело далеко не всегда и даже, напротив, редко, так как общественная среда, конечно, активна по отношению к подрастающей девочке. Тормозя, с одной стороны, переход любовного эроса молоденькой девушки в половое общение (рассмотрение последствий этого торможения для девушки выходит за пределы данной статьи), общественная среда, с другой стороны, преждевременно эротизирует маленькую девочку. В этом случае (а таких случаев, когда женщина эротизирована до полового созревания, среди моих испытуемых 2 / 3 всех случаев) в возрасте полового созревания довольно часто получается своеобразный дуализм: любовь молоденькой девушки и примитивная грубо сексуальная жизнь ее, проявляющаяся чаще всего в представляющем онанизме, образуют как бы два обособленных ряда. С одной стороны, она любит и проходит довольно шаблонно обычные стадии девичьей любви; с другой стороны, она онанирует и представляет грубо чувственные сцены. Этот своеобразный дуализм иногда протекает мирно: оба ряда не смешиваются, так сказать, мирно уживаются друг с другом. Но такой мирный дуализм бывает далеко не всегда. В ряде случаев, наоборот, один ряд начинает влиять на другой. В моих материалах чаще всего наблюдалось влияние примитивно-сексуального ряда на любовный. Это влияние сказывается как на темпе развития любовного процесса, так и на самом характере любви. Влюбление при соответствующих условиях быстрым темпом стремится к окончательной стадии - полового сближения, и в любовных переживаниях сильно выступает на первый план как в любовных мечтаниях, так и в способах привлечения к себе любовного субъекта чувственный момент. Наоборот, гораздо реже наблюдалось влияние любовного ряда на примитивно-сексуальный. Насколько можно было проследить, это влияние проявлялось в том, что занятия онанизмом либо ослабевали, либо сопровождались более сильной борьбой с тягой к онанизму, возрастанием отрицательно-эмоционального отношения к нему и т. п., причем [занимающиеся онанизмом] особенно сильно избегали [того], чтоб любимый субъект как-нибудь оказался предметом онанистических грез.

Молоденькая девушка уже имеет известные моральные и эстетические установки, которые в ряде случаев обусловливают ее резко отрицательное отношение к грубо чувственным стимулам: "Поглаживание груди меня испугало, и я возмутилась... В этот день я чувствовала себя удрученной, и надолго у меня осталось отвращение", "Вид развратного ухаживания выработал у меня неприязнь к мужчинам, боязнь их, осторожность", "Разговоры подруг (на сексуальные темы) меня сильно испугали, я стала плакать, они испугались и перестали".

Эти морально-эстетические установки в приведенных примерах имели до известной степени целесообразно защитное значение. Но в некоторых случаях гипертрофия их может привести и к травме. Так, одна корреспондентка сообщает, как вид рождения котят от любимой кошки произвел на нее потрясающее впечатление: впоследствии "мое семилетнее замужество было сплошным кошмаром в области половых отношений из-за боязни деторождения и привело в полном смысле слова к двум разбитым жизням, несмотря на то что мы оба глубоко любили друг друга".

V. Мы допустили в нашем изложении хронологическую непоследовательность, сделав сразу скачок от дошкольного детства к стадии полового созревания, пропустив детство смены зубов. Это MI сделали с умыслом, чтоб резче выступил контраст двух путей развития полового влечения у женщины. Первый путь - путь параллелизма между половым созреванием и развитием полового влечения - можно также назвать путем эндогенного развития полового влечения, так как последнее развивается главным образом вследствие внутренних причин (процесс полового созревания), и в этом смысле этот путь можно считать путем нормального развития полового влечения. Он идет от любви к половому общению. Второй путь - путь предпубертального, т. е. преждевременного, развития полового влечения под влиянием главным образом экзогенных факторов (среда); путь в данной общественной среде частый, но тем не менее не могущий считаться нормальным.

Период смены зубов является промежуточным между молочнозубым детством и стадией полового созревания. В качестве такого он не содержит в себе ничего ярко специфического. Половое влечение в этом возрасте имеет одну из трех следующих судеб: либо оно еще не пробудилось заметным образом, либо оно проявляется в грубо примитивном виде, либо, наконец, это ранняя любовь. Девочка раннего школьного возраста уже достаточно выросла, и потому ее больше остерегаются, больше стесняются; она меньше имеет случаев быть свидетельницей грубо эротических сцен. Как будто реже является она и объектом грубого полового посягательства. В результате половое влечение там, где оно разбужено, обыкновенно проявляется лишь в виде представляющего онанизма. Именно этот представляющий онанизм является типичным видом онанизма для данного возраста. При этом, судя по имеющимся материалам, в этом возрасте разнообразится самая техника онанизма.

Однако в этом возрасте сильнее выступает эротизирующее влияние детской компании, в первую очередь подруг. Точно так же и сильно эротизирующие внешние стимулы в этом возрасте гораздо более активизируют девочку. Так, например, из 7 случаев, когда маленькая школьница оказалась свидетельницей coitus"a, в 5 случаях затем был проделан coitus (из них в двух случаях с подругами и в одном - с братом). Можно утверждать, что влияние грубо эротических внешних стимулов именно в этом возрасте наиболее опасно в смысле непосредственного воздействия на половое поведение.

Но такие случаи все же не часты в этом возрасте. Для него характерны в тех случаях, когда половое влечение пробуждено, или вышеупомянутый представляющий онанизм, или любовь и поцелуи. Остановимся на анализе этой ранней любви (по нашим материалам, на возраст смены зубов приходится примерно 1 / 4 всех первых влюблений, остальные - на возраст полового созревания), развивающейся, вероятно, в результате раннего полового созревания.

Чаще всего предметом влюбления является мальчик. Роман обыкновенно начинается с дружбы: "Я очень была дружна с одним мальчиком, скучала, когда его нет. Мы часто убегали вдвоем, и мне, помнится, очень нравилось сидеть с ним где-нибудь в укромном уголке". Но часто роман маленькой школьницы происходит в форме "дразнения" с целью привлечь к себе внимание. Например: "Часто дралась, особенно с одним, который мне нравился, старалась его дразнить, толкать и этим заставить его обратить на меня внимание. Последним средством было снять шапку с головы и убегать, а он тогда меня ловил. Мне нравилось, когда он меня ловил". В наших школах педагоги часто обращают внимание в группах, где учатся дети 11-13 лет, на случаи подобных "дразнений" мальчиков девочками (и обратно - "приставаний" мальчиков) и считают их "плохими отношениями" между мальчиками и девочками. Не редко педагоги обращались ко мне за консультацией по поводу этих "плохих отношений". Мы видим теперь, что вряд ли эти почти амурные отношения можно считать плохими.

Я назвал эти отношения "почти амурными", потому что здесь мы еще не имеем дела с полным развитием любви. Следующий рассказ-воспоминание можно считать типичным для этой ранней, я бы сказал, зародышевой любви: "В то время мне было лет 10-12, а ему - 15. Встретившись, мы прежде всего поссорились. Он разрушил все наши планы игр. Затем, отделившись от нас, стал нас преследовать. Однажды, встретив нас, он, отделив меня от подруг, сказал мне, что он меня не любит за то, что я не соглашаюсь с ним ни в чем и всегда спорю, поэтому он и не желает встречаться со мной и хочет уехать отсюда. Тогда я не стала с ним спорить, но вместе с тем избегала его. Спустя немного времени он позвал меня с собой в свою комнату, сказав, что он хочет показать мне книгу. Но вместо книги он поцеловал меня. Мне было очень стыдно. Долго я не могла с ним встретиться. Потом я уехала (дело было на даче) ".

Если в дошкольном детстве любовь вообще отсутствует, а в девичьи годы кульминационным завершением ее при отсутствии тормозов является половое общение, то в возрасте смены зубов кульминационная точка ранней любви - поцелуй. При этом характерна обычно амбивалентная реакция: с одной стороны, "хотелось кричать и ударить его", стыд и депрессия, а с другой - "было приятно", восторг, возбужденность. Вот типичный для этих ситуаций рассказ: "Он незаметно поцеловал меня сзади в шею. Я вся вспыхнула, и кровь жарко как-то кинулась в голову. Я встала и убежала. Весь остальной вечер я была сама не своя: какой-то восторг и необыкновенная возбужденность. После нескольких дней я была как бы тяжело убита, и мне казалось, что случилась какая-то очень нехорошая вещь. Этого мальчика я все-таки встречала с большим удовольствием, но в то же время сама от него пряталась".

Поцелуй и вообще любовные ласки в этом возрасте играют роль сильного возбудителя. Он как бы несколько форсирует развитие любовного влечения девочки, ускоряет и усиливает это развитие. "Видя поцелуи, я хотела этого же, но я лет до 14 боялась, что от поцелуя родится ребенок", "Я стремилась найти себе мальчика, который бы взял меня так же за руку" - подобные воспоминания часто фигурируют в моих материалах.

К этому же возрасту относятся первые упоминания о гомосексуализме. У меня слишком мало материала для более или менее широких выводов, но кое-что все же можно утверждать, правда, не так с целью теоретических обобщений, как, скорее, в порядке постановки проблемы.

Упоминавшиеся случаи гомосексуализма в этом возрасте резко распадаются на две совершенно различные группы. Первая группа - грубо примитивные сексуальные действия между девочками, состоящие большей частью в воспроизведении виденного или слышанного coitus"a. Это своего рода экспериментирование, причем характерно, что ни в одном случае я не встретил указания на длительность подобных занятий. Это дает основание сближать подобное экспериментирование с такими явлениями, как взаимное рассматривание половых органов, с названием их особенными именами или обучение подруги онанированию. Для меня неясно, можно ли относить все это к гомосексуализму. Никаких фактов, указывающих, что это послужило к дальнейшему развитию гомосексуализма, у меня нет.

Совершенно иначе обстоит дело с другой группой случаев, где гомосексуализм уже несомненен. Все эти случаи представляют собой влюбление маленькой школьницы в женщину, причем в моих материалах эта женщина всегда была взрослой и почти всегда (кроме двух случаев) учительницей девочки, а самое влюбление, точнее повод к нему, эксцентричным, незаурядным. Так, в одном случае девочка влюбляется в беременную учительницу, притом так, что "я ее провожала и встречала и, признаюсь, была готова целовать край ее одежды"; в другом случае девочку поразили пышная грудь и руки виденной ею случайно обнаженной учительницы и т. д. В следующем возрасте (стадия полового созревания) случаи гомосексуального влюбления становятся уже сравнительно частыми (гораздо чаще, чем в каком-либо другом возрасте жизни), но объект влюбления здесь чаще всего подруга.

VI. В общем можно различать два вида развития полового влечения - преждевременное и suo tempore * . Преждевременное развитие происходит исключительно под влиянием внешней среды. Эта среда далеко не индифферентна в данном отношении к маленькой девочке. Нередко она агрессивна по отношению к девочке: ее побуждают к эксгибиционизму и сексуальным играм старшие мальчики, ее развращают подруги, наконец, иногда ее возбуждают сексуально, сознательно или бессознательно, взрослые мужчины. Но и там, где среда сексуально не агрессивна к ребенку, она порою неосторожна с ним, беззастенчива, делая маленькую девочку свидетельницей самых эротических сцен. Там, где мы имеем налицо преждевременное пробуждение полового влечения у девочки, причину следует искать прежде всего во внешних стимулах, а не в проблематичной "гиперсексуальной конституции". Эти стимулы обыкновенно весьма реальны и легко сравнительно обнаруживаемы, тогда как пресловутая конституция все же только гипотеза, гипотетический X. Даже онанирование в этом возрасте, сильно отличающееся от простого манипулирующего онанизма малюток, генетической основой своих грез имеет определенный внешний стимул.

* (Suo tempore (лат.) - своевременно, в свое время. )

Это преждевременное развитие полового влечения имеет ряд вредных психологических последствий, не говоря уже о физическом вреде. В случае, если стимул-будитель возбудил отрицательную эмоцию, впоследствии развиваются сексуальные фобии, отвращение к половому акту и т. п. Если же, наоборот, этот стимул был приятен, развивается тяга к преждевременному половому общению, так сказать, примитивируется, делается более примитивной, более элементарной впоследствии любовь, тем самым лишаясь сложного культурного содержания. Таким образом, остро стоит вопрос об организации сексуально здоровой среды для ребенка.

В том случае, если эта среда преждевременно не эротизирует девочку, половое влечение у нее пробуждается эндогенно в возрасте полового созревания, притом не в грубо примитивных формах элементарного полового влечения, но в форме любви. Вначале развивается сначала смутно, потом более ясно осознаваемая потребность в любви. Эта потребность влечет за собой немного спустя искание предмета любви и по нахождении его влюбление. Так, последовательно с внутренней необходимостью проходятся уже упомянутые нами стадии любовной потребности, любовной сенсибилизации и искания любовного эроса (стремления) и при соответствующих условиях полового сближения. Среда играет здесь несравненно меньшую роль. Главная ее роль здесь не будитель, так как потребность в любви просыпается главным образом вследствие внутренних причин. Но это не значит, что ее роль здесь вообще ничтожна. Она влияет отчасти на образование любовного вкуса, более точно, на индивидуальные особенности его. Кроме того, она играет роль тормоза при прохождении любовью вышеназванных стадий, особенно двух последних. Соответствующе организуя среду, мы можем влиять так или иначе как на ход любви, так и на выбор объекта любви.

VII. Анализ наиболее ярких сексуальных впечатлений девочки дает возможность составить до известной степени представление о развитии детской сексуальности.

Когда-то Мечников одним из видов дисгармонии природы считал дисгармонию между половым созреванием и задолго до него пробуждающимся половым влечением. Эту дисгармонию он считает как бы законом природы. На самом же деле такого закона природы нет: у почти трети опрошенных мною женщин половое влечение пробудилось только во время полового созревания.

Нормально половое влечение пробуждается только во время полового созревания. Это нормальное положение мы имеем в ряде случаев. Но как не часты случаи совершенно здоровых людей, так точно не часты и эти нормальные случаи. Их больше в сексуально здоровой среде, и их мало в сексуально неблагоприятной среде. Поэтому частота этих случаев очень сильно колеблется в зависимости от условий воспитания девочки - степени ее бездеятельности, жилищных условий, поведения с ней и при ней, условий ее спальни и т. п. В одних условиях все 100% девочек в дошкольном возрасте могут уже иметь половую жизнь. Но вполне мыслимо, что в других условиях таких девочек может быть 0%.

Ненормально, если половая жизнь (в том числе и половое влечение) появляется раньше полового созревания. "Ненормально" - это значит, что так бывает только под влиянием экстраординарных внешних стимулов или в случаях, подлежавших ведению психопатологии. Нужны очень сильные эротизирующие стимулы, чтобы у маленького дошкольника пробудилось половое влечение. В огромном большинстве случаев у девочек это или непосредственное воздействие (в том или ином виде) на их половые органы, или резко эротическая сцена. Стимул сильный в эротическом отношении, но примитивный.

В сексуальном отношении дошкольница еще довольно примитивна как в силу своей сексуальной незрелости, так и вследствие общего недостаточного еще развития. Поэтому она возбуждается только сильными и примитивными стимулами. Примитивно и реагирует она на эти стимулы - онанизмом или гетероэротическими актами.

В отличие от онанизма в самом раннем детстве онанизм в дошкольном возрасте с психологической точки зрения более сложен. Психологическая схема раннего детского онанизма: онанирование + удовольствие. Это просто приятная процедура, сначала, по всей вероятности, периферического происхождения, а затем постепенно переходящая в приятную привычку. Однако от решения вопроса, насколько в этом возрасте онанизм привычен, т. е. становится уже привычкой, я уклоняюсь, так как не располагаю достаточным фактическим материалом. Пожалуй, можно в виде гипотезы, подлежащей проверке, допустить, что в этом возрасте привычка онанировать еще не стойкая. Основания для такой гипотезы: 1) этот возраст вообще характеризуется сравнительной нестойкостью привычек (ребенок легко отвыкает), 2) стимул внешний и потому легче поддается устранению.

Иной оказывается психологическая схема онанизма в дошкольном возрасте: эротическое представление + онанизм = удовольствие. Здесь стимул уже центральный (представление). Пока живо это представление (а оно то и дело оживляется воспоминанием, то и дело репродуцируется), будет иметься стимул к онанированию. Если к онанизму в самом раннем детстве побуждало элементарное чувство, простое удовольствие от онанирования, причем объектом воздействия были внешние половые органы, то в дошкольном возрасте на первый план выступает уже эротическое воображение и половые органы возбуждаются сначала изнутри под влиянием этого воображения. Таким образом, здесь половое возбуждение уже не периферического, а центрального происхождения. Отсюда вывод: если в самом раннем детстве меры против онанизма исключительно физического характера, то в дошкольном возрасте одних этих мер недостаточно, здесь нужны меры и психологического характера.

Там, где дело не ограничивается только онанизмом, бывают, обычно при отсутствии надзора и по инициативе более старших детей, и другие сексуальные поступки. Чаще всего это или имитация в той или иной форме полового акта, или пассивный эксгибиционизм. Эти имитации являются обычно своеобразной сексуальной подражательной игрой, иногда довольно (но не очень) сложной драматизацией (например, известные сексуальные игры в "папу" и "маму"). Роль подражания здесь очевидна. Пассивным эксгибиционизмом я называю показывание девочкой своих половых органов по просьбе своих партнеров по игре (например, известная сексуальная игра в "доктора"). Таким образом, сексуальные реакции в этом возрасте примитивны и грубо чувственны. Это легко объясняется тем, что психология дошкольницы вообще еще достаточно примитивна.

Первоначальный стимул детской сексуальности в этом возрасте внешний. В дальнейшем эта сексуальность поддерживается либо чувством удовольствия, испытываемым в результате соответствующих процедур, либо также и воображением и памятью. Но какие психологические переживания, наоборот, препятствуют развитию сексуального поведения в этом возрасте? Уже почти с самого начала к сексуальным переживаниям маленькой девочки присоединяется страх, то когда она сама или близкие ей люди становятся предметом грубых сексуальных атак, то когда она боится обнаружения запретных сексуальных игр. Это или страх перед нападением, каковым ей может иногда представиться сексуальная атака на нее или близких ей людей, или страх быть застигнутой во время запретного действия. Несколько позже, по мере развития общественного поведения и сознания маленькой девочки, начинают выступать на первое место стыд, в дальнейшем - отвращение, сложное чувство, главнейшим компонентом которого, по Бэну * , являются страх и ненависть. Страх перед посягательством на ее тело, страх перед социальной репрессией (наказание, осуждение и т. п.), а иногда и ненависть к посягателю - вот, судя по имеющемуся у меня материалу, те основные переживания, которые в данном возрасте парализуют сексуальное удовольствие. Если страх мы определим как эмоциональную реакцию на предстоящую неприятность, а ненависть - как эмоциональное отношение борьбы с источником неприятности, тогда с генетической точки зрения такую эволюцию сексуальности можно представить как парализование сексуального удовольствия предвосхищением связанных с ним неприятностей. Амальгама сексуального возбуждения и страха обычна в этом возрасте.

* (Бэн, Александер (1818-1903) - английский философ и психолог, один из представителей ассоциативной психологии. Изучал закономерности психических процессов, эмоций и воли, чувств и интеллекта. Ряд его работ переведен на рус. яз.: "Об изучении характера". СПб., 1866; "Психология", т. 1-2. М., 1902-1906 и др. )

Хотя имеющийся в моем распоряжении материал недостаточен для вполне категорического утверждения, все же он дает некоторое основание предполагать, что возбужденная извне сильным эротическим стимулом сексуальность маленькой девочки до известной степени затихает, если не поддерживается соответствующими стимулами извне. Если можно так выразиться, ребенок начинает забывать данное впечатление, воспоминание о нем ослабевает и перестает уже эротизировать ребенка. В этом случае сексуальные переживания оказываются преходящим эпизодом в жизни девочки дошкольного возраста: эротизирующая среда простимулировала ее, но дальше, если нет такого влияния среды, девочка начинает жить нормальной для данного возраста жизнью. По показаниям некоторых испытуемых, у них прекращался даже возникший онанизм.

В таком случае не наблюдается даже того активного "искания" эротизирующего стимула, сексуального объекта, которое характерно для более позднего возраста. Это "искание" обыкновенно бывает только в первое время после первичного стимула: ребенок стремится не спать и подсматривать в общей спальне половые сношения родителей, затевает сексуальные игры и т. п. Но если среда уже не дает питательного материала в течение значительного времени, такие активные попытки как будто бы замирают.

Но к сожалению, бывают, конечно, и такие случаи, когда среда дает ребенку возможность иметь сексуальные стимулы и получать соответствующее удовлетворение. Тогда сексуальные переживания становятся привычными, более или менее постоянными, притом в элементарном чувственном виде. Характерно, что все упомянутые мною в начале этой статьи опрошенные женщины, ведущие распущенный в сексуальном отношении образ жизни, имели как раз именно такое дошкольное детство.

VIII. Уже выше мы показали, что младший школьный возраст является в сексуальном отношении переходным в том смысле, что мы здесь находим либо примитивно-чувственные проявления сексуальности, как у дошкольников, либо влюбление, аналогично подростковому возрасту. Во втором случае мы имеем как бы раннее, преждевременное пробуждение любви.

Я выбрал 10 очень развитых интеллектуально женщин, притом таких, которые, по их словам, и в детстве интеллектуально превосходили сверстниц, и спросил о времени их первого влюбления. То же самое я произвел и по отношению к 10 женщинам, самым тупым интеллектуально. В расспросах я тщательно подчеркивал, что речь идет о влюблении, а не о простом половом общении. В результате оказалось, что первое влюбление имело место в доподростковом возрасте у 6 женщин первой категории и только у одной - второй категории. На основании этого можно сделать предположение, что влюбление, как сравнительно сложное переживание, предполагает уже известную степень умственного развития, но последнее не является, конечно, единственным условием. С другой стороны, в моем маленьком материале я не нашел никакой заметной связи между примитивно-чувственной сексуальностью в младшем школьном возрасте и умственным развитием. Нередко такая сексуальность являлась продолжением аналогичной сексуальности в дошкольном возрасте.

Сравнительно сложная эротика любви и поцелуя, характерная для подросткового, а иногда и для предпубертального детства, по всей видимости, не связана непрерывной нитью развития с примитивно-чувственной сексуальностью младшего возраста. В онтогенетической эволюции корни любви ветвятся в более сложных явлениях, чем примитивная сексуальная чувственность. В то же время, как сексуальность маленькой девочки является обыкновенно продуктом эротизирующих влияний со стороны окружающей среды, любовь является, скорее, продуктом созревания, и не среда играет здесь главную роль: если для маленькой девочки сильное сексуальное впечатление обычно врывается извне как бы экспромтом и застает ее совершенно неподготовленной, то у подростка-девушки потребность любви, готовность влюбиться обыкновенно предшествуют самой любви.

Подросток-девушка сама сознает в огромном большинстве случаев разницу между переживаниями любви и примитивно-чувственными сексуальными переживаниями. Больше того, нередко она переживает эту разницу как антагонизм. Характерно для многих девушек-подростков, что как раз в этом возрасте параллельно развивается потребность в любви и влюбление, с одной стороны, и резко отрицательное отношение (чаще всего в виде отвращения) к сексуальным атакам со стороны других лиц. Все в большей и большей степени путь любви становится единственным путем к половой жизни. Так как в дальнейшем психологии любви я посвящаю специальное исследование, то сейчас не вхожу в детали юной любви.

Типичными для данного возраста переживаниями являются также эротическое грезерство и эротические разговоры. Грезы бывают как любовного, так и примитивно-чувственного содержания. Любовные грезы, судя по ретроспективным рассказам и по дневникам, по своему содержанию обычно или фантазии о любовной удаче (иногда о смерти - о посмертной, если можно так выразиться, удаче, например, когда любимый сожалеет о ней), или повторные воспоминания, как бы снова переживание в различных вариациях различных случаев близости к предмету любви. Обычно эти грезы протекают в сфере сознания (во всяком случае у нормальных), лишь изредка спускаясь в сферу полусонного состояния и даже сновидения. Что касается грез примитивно-чувственного содержания, то они, наоборот, чаще всего бывают, когда бывают, в сновидениях или (реже) в полусонном состоянии и переживаются девушкой (по крайней мере, той, у которой сексуальные переживания впервые появились только в подростковом возрасте) не как продукт ее сознательной воли, но [как] то, с чем ее воле следует даже бороться, во всяком случае, как нечто непроизвольное. Во вполне бодрствующем состоянии эти грезы обычно связаны с онанизмом.

Анализируя сексуальные переживания девушки-подростка, мы встречаемся с влюблением как наиболее обычным в данном возрасте видом этих переживаний. Но анализ ранней любви легче было б производить, если б был ранее произведен общий психологический анализ любви. К сожалению, психологическая наука не отличается количеством и качеством таких анализов. Поэтому нам необходимо произвести его самим, чтоб затем на фоне общего психологического анализа любви глубже и ясней рассмотреть своеобразие любви подростка.

IX. Но прежде, чем расстаться с темой этой статьи, следует коснуться еще нескольких вопросов. Почти в любой популярной книжке по половому вопросу много внимания уделяется детским вопросам о происхождении человека. В своем материале я не нашел ни одного случая, когда бы этот вопрос возникал у ребенка в связи с сексуальными переживаниями. Для маленького ребенка этот вопрос не сексуальный, а научный; в основе его лежит не сексуальный, а обыкновенный теоретический интерес о происхождении. У взрослого такой интерес привел бы к ознакомлению в той или иной степени с эмбриологией или акушерством. Но у ребенка вопрос о происхождении - вопрос не роста и развития, а (в огромном большинстве случаев) вопрос о происхождении в локальном смысле: "Откуда я (или только что родившийся ребенок и т. п.) взялся, появился?" Сексуальным этот вопрос является не сам по себе, а в результате тех объяснений, которые случается получать ребенку. Окружающая среда (подруги, няня и т. д.) нередко пользуется этим вопросом ребенка для эротических разговоров с ним о coitus"e, а иногда и для непосредственного развращения его.

Точно так же вид coitus"a домашних животных сам по себе не эротизирует еще не осведомленного в смысле этого акта ребенка, но только вызывает в нем интерес и вопрос.

Но опять и здесь та же среда нередко пользуется этим вопросом для эротических разговоров с ребенком. Иное дело уже "просвещенный" ребенок: того подобный вид животных иногда слегка эротизирует.

Фрейдизм сильно преувеличил и до известной степени исказил сексуальный характер детских исследований о различии полов, по крайней мере по отношению к девочкам. В моем материале нет ни одного случая, когда бы открытие разницы полов эротизировало само по себе девочку. Эротизация девочки в таких случаях происходит в совершенно ином контексте. Чаще всего и притом интенсивнее всего эта эротизация происходит не тогда, когда девочка узнает (видит) половое отличие мальчика, но, наоборот, когда мальчики узнают (видят) ее половое отличие. Выражаясь ясней и точней, когда она (ее половые органы) является предметом рассматривания. В тех случаях, когда она проявляет здесь активность, последняя состоит в предложении рассмотреть ее. Несравненно реже и слабее эротизируется девочка в качестве не объекта, а субъекта рассматривания.

Точно так же, судя по показаниям опрошенных, первые менструации для девочки, скорее, медицинский или эстетический вопрос, а не сексуальный.

Facebook

Twitter

Вконтакте

Одноклассники

Google+